Коридоры были пусты. У самой двери в комнату Лорна я вдруг встретил мадам Грету. Она выскользнула из его двери, бесшумно закрыла ее и увидела меня.
Глава 19
Это был единственный раз, когда я видел страх в глазах этой женщины, и то на одно мгновение. Медленным, грациозным движением она подняла свою белую руку, поправила волосы и с беззаботным видом сказала:
— Ну, что?
Я не отвечал, думая о том, что они сделали с Сю и что еще могли бы сделать. Она подошла, взяла меня под руку и спросила:
— Вы ищете меня?
Я мрачно ответил:
— Я ищу Лорна. Что вы делали в его комнате?
Мне пришла в голову мысль, что они задумали избавиться от Лорна. Они могли узнать или догадаться, что он вот-вот разоблачит убийцу и обладает сведениями, угрожающими им. Не дожидаясь ответа, я оттолкнул ее в сторону, распахнул дверь и заглянул в комнату. Она была пуста, но в ней был полнейший беспорядок. Мадам Грета слегка улыбнулась.
— Ну, что? — лениво повторила она.
— Где Лорн?
— Мне кажется, он внизу, — спокойно сказала она, — несколько минут назад он и Ловсхайм были в холле.
Я поспешил вниз. Мои шаги по каменным ступенькам отдавались эхом от холодных плит холла. Поэтому, я полагаю, Лорн заметил мое приближение. И я услышал его голос, напряженный, резкий и странный:
— Сандин! Сандин! Поторопитесь!
Я вбежал в холл. Лорн и Ловсхайм были там. В руке Лорна был револьвер, нацеленный прямо в жирное брюхо Ловсхайма. Тот стоял за своей конторкой, высоко подняв руки с драгоценными камнями. Его лоснящееся темное лицо выражало тревогу и изумление.
— Револьвер с вами? Он был у меня в руке.
— Да.
— Задержите здесь этого человека, пока я приведу полицию. Стреляйте без колебаний. Он — убийца.
— Ловсхайм?!
— Да. Я знал это давно, но теперь у меня есть доказательства. Я получил их у Марианны.
Губы Ловсхайма зашевелились, он пробормотал что-то невнятное и поспешно умолк, так как револьвер Лорна грозно дрогнул.
— Каковы эти доказательства? — спросил я.
— Есть подтверждение его связи со Стравским. Горничная слышала, как они разговаривали ночью во дворе незадолго до убийства Стравского. Спокойно, не двигайтесь, Ловсхайм! Она слышала, как Стравский обещал что-то добыть для Ловсхайма. Ловсхайм предостерег Стравского, чтобы он на этот раз не допустил ошибки. Предметом разговора, конечно, был сувенир мисс Телли.
Ловсхайм вновь издал какое-то бормотание, но револьвер Лорна опять дрогнул, и оно прекратилось.
— Стравский сказал, что он завтра даст его Ловсхайму. Вы знаете, что виновны, Ловсхайм! Виновны и умрете за это. Я позову полицию. Не давайте ему уйти, Сандин.
Лорн вышел во двор, резко распахнув дверь, и холодный воздух ворвался в холл и захлопнул дверь. Полные ужаса глаза Ловсхайма смотрели на меня. На этот раз его бормотание можно было разобрать.
— Я не делал, я не... я не делал...
— Что это значит? — раздался рядом голос Греты.
— Они говорят, что я убийца... — Унизанные кольцами руки Ловсхайма дрожали над головой.
— Остановитесь! — резко сказал я Грете, попытавшейся украдкой удалиться. Она остановилась на полпути. — Вернитесь сюда, встаньте там.
Она наградила меня злобным взглядом, но повиновалась и довольно спокойно сказала:
— Тебе лучше не двигаться, Марк. Мне кажется, наш друг действительно способен пристрелить нас.
В холле стало очень тихо. Тишину нарушил легкий шелест крыльев попугая, который забирался на конторку. Оттуда он перешел к своей хозяйке. Она не двигалась и не сводила с меня глаз, когда птица поймала ее зеленый рукав и неуклюже вскарабкалась на ее плечо.
Издав хриплый крик, Пусси зарылся своим широким клювом в волосы мадам Греты. Снаружи завывал ветер, плясали огоньки света и голубые тени плыли по двору.
Но все происходящее было каким-то странным. Что-то не увязывалось, было не так, как должно было быть.
Пусси продолжал копаться своим клювом в рыжих волосах. Он что-то вытаскивал. И вскоре из копны рыжих волос показался белый тонкий кусочек. Это был сложенный листок бумаги.
Мадам Грета услышала его шуршание, повернула голову и пронзительным голосом крикнула: "Пусси!".
Я опустил руку с револьвером.
— Опустите руки, Ловсхайм. Дайте мне эту бумажку, мадам.
Она послушалась, не колеблясь ни мгновения, и я знал, что она так поступит. Осторожно отняв бумажку у Пусси, она положила ее мне в руку. Бумага оказалась тем, что я предполагал. Ловсхайм все еще стоял неподвижно с поднятыми руками, и я повторил: