Против этого решения тотчас же выступили очень многие. Среди них был один бэкингемширский джентльмен Джон Гемпден, бывший член парламента, оппозиционно настроенный по отношению к короне. Хотя с него требовали всего 20 шиллингов, он отказался платить, исходя из принципа, что даже самые необходимые налоги должны вводиться только с согласия парламента. Его не остановило лишение имущества и тюремное заключение, которые предусматривались за неповиновение. Как для короны, так и для оппозиции дело Джона Гемпдена стало пробой сил. Парламентарии, не имевшие другого способа выразить свое мнение, видели в предстоящем судебном разбирательстве, к которому должно было быть приковано всеобщее внимание, отличное средство для пробуждения общества и приветствовали Джона Гемпдена как мученика за правое дело. Оппозиция хотела продемонстрировать, как стонет народ под ярмом тирании. С другой стороны, корону интересовал сам спор, в котором ей было важно одержать победу. Таким образом, дело Гемпдена сразу стало знаменитым. Подсудимый доблестно защищал свое мнение, сводившееся к тому, что внутренним графствам нет никакого дела до королевского флота, пока соответствующих налогов от них не потребует парламент. Однако возобладала точка зрения короны. Судьи не сомневались в справедливости своего решения, которое имело под собой определенные законные основания. Но недовольство охватило всю страну. В 1637 г. было собрано 90 процентов «корабельных денег», но в 1639 г. — уже всего 20. По всей Англии раздавались протесты, все чаше и чаще вспоминали «Петицию о праве».
Однако этого было явно недостаточно, чтобы поднять всю страну. Парламентская партия понимала, что одни конституционные вопросы не помогут ей добиться успеха. Вот почему оппозиционеры продолжали разжигать религиозную агитацию, видя в этом самое верное средство встряхнуть Англию. В связи с этим на политической сцене появляется человек, ставший настоящим злым гением короля Карла. Это был Уильям Лод, архиепископ Кентерберийский. Убежденный защитник англиканской церкви, всецело стоявший в оппозиции и Риму, и Женеве, противник кальвинизма, он был доверенным лицом Бэкингема и даже автором наиболее успешных речей герцога. Когда религиозные вопросы приобрели первостепенное значение, Уильям Лод, имевший склонность к политике, с готовностью оставил академическую карьеру в Оксфорде и стал членом королевского Совета. Судьба англиканской церкви, этого елизаветинского установления, зависела от государства. Без его помощи она не могла выдержать борьбу с пуританством. Государство находилось в союзе с церковью: правительство защищало собственность церкви, а последняя проповедовала долг послушания властям и божественность прав королей.
Разумеется, не Лод инициировал этот союз, который сложился столетием раньше, но именно он с необычайной энергией взялся за его укрепление. Среди прочих его нововведений было, например, возведение ограждений вокруг алтаря, тщательное соблюдение всех обрядов и подчеркивание достоинства священнослужителей. Последние еще больше отдалялись от прихожан; заметно усиливалось их влияние. Таким образом, религиозные нововведения Лода проводились вполне в русле королевской политики, что также вызывало у многих недовольство. Лод нашел и новый источник доходов для короны. Согласно елизаветинским статутам, каждый был обязан посещать храм; даже если человек придерживался иных убеждений, чем те, которые поддерживала официальная церковь, он публично должен был подчиняться общим правилам. Со времен Елизаветы об обязательности этих требований успели позабыть, и данные статуты не соблюдались. Одни не ходили в церковь из-за лени, другие — по соображениям веры. Лод решил возродить обычай обязательного воскресного посещения церкви, и в результате огромное количество людей по всей стране, мужчин и женщин, оказалось виновным в нарушении статутов о воскресном дне.
Судьи штрафовали их на 1 шиллинг за каждое непосещение. Эта непопулярная мера коснулась многих простых людей. Не требовалось быть юристом или судьей, чтобы понять, к чему это может привести. Пуритане, и без того уже недовольные властями, сочли штрафы преследованием и заговорили о том, что все кончится кострами, как при Марии — Карл, несомненно, до этого дойдет! Агитация в пользу парламента, которая все эти годы велась со значительными трудностями, с началом штрафов резко усилилась, и ряды оппозиции сплотились.