Боевое напряжение царило тогда и среди находившихся здесь летчиков 2-го гвардейского бомбардировочного авиационного корпуса. Гвардейцы, летавшие на пикирующих бомбардировщиках «Пе-2», понимали: поддерживать с воздуха пехоту — святой долг воинов, владеющих крылатыми машинами.
Вчера, 14 июля, гвардейские экипажи «петляковых» висели над полыхавшей, клокочущей передовой. Наземные войска, пробивая дорогу ко Львову, продолжали ломать оборону, объявленную гитлеровцами неприступной. Добавляли своих «гостинцев» огрызавшемуся врагу и «петляковы». С грохотом рвались сброшенные на огневые точки опорных пунктов, на подходящие резервы противника бомбы.
На КП авиационного корпуса, расположенного рядом с аэродромом, беспрерывно поступали боевые донесения. Обрабатывались данные авиационной и наземной разведок. На карту крупного масштаба наносилась боевая обстановка, которая быстро менялась.
Из штаба 2-й воздушной армии передан очередной боевой приказ. Его принял начальник штаба корпуса полковник Качев. Доложил командиру корпуса генералу Полбину. Задача ясна: нанести бомбардировочный удар. Указан район, где нужно сбросить бомбовый груз. Экипажи ждут сигнала к вылету…
В колонне одного из авиационных полков командир корпуса решил идти ведущим. Три эскадрильи готовы к вылету. Летчики в приподнятом настроении: для них большая честь быть в строю, который ведет сам генерал.
О нем, Полбине, ходили легенды. Одни заверяли, что это врожденный снайпер бомбардировочного удара. Другие утверждали, что он завладел каким-то «особым механизмом», который помогает разыскать цель и точно поразить ее. «Полбин — гроза фашистов», «Полбин в воздухе — бомба у фрицев на голове», — говорили авиаторы о любимом командире и называли себя полбинцами.
Не только в авиационном корпусе — по всему фронту о Полбине шла добрая слава.
Летная биография командира корпуса полна героизма.
В тридцать девятом он водил эскадрилью бомбардировщиков на Халхин-Голе, внезапно появляясь над укреплениями самураев. От его бомб рушились доты и дзоты, навсегда затихали огневые точки врага. Еще тогда на груди Ивана Полбина засиял орден Ленина.
Когда гитлеровцы рвались к Москве, Полбин со своим полком меткими бомбовыми ударами преграждал путь фашистским танкам и пехоте. В одном из вылетов после атаки вражеских истребителей загорелся пилотируемый им самолет. Обгоревший, обессиленный летчик все-таки посадил машину, спас экипаж от гибели.
Во время Сталинградской битвы Полбин вместе с ведомым уничтожили крупный склад горючего на станции Морозовская.
Тот памятный бой, после которого ему присвоили звание Героя Советского Союза, состоялся 15 июля сорок второго года.
А сегодня — 15 июля сорок четвертого. Может, вспомнил в этот день Иван Семенович трудный бой под Сталинградом, когда, рискуя жизнью, пробивался сквозь сплошной огонь, пока не показались под крылом «петлякова» своеобразные купола — хранилища горючего. Огромный фонтан ярко-красного пламени долго бушевал над бензоскладом.
С тех пор прошло два года. Сколько было за это время еще таких трудных боевых вылетов? Всех не перечесть. Тогда он летал над Волгой, а нынче — над Западным Бугом. Неподалеку отсюда — синеющие в дымке Карпаты. Рядом родная граница.
Перед вылетом Полбин долго сидел с летчиками, которым предстояло с ним лететь на боевое задание. Вел речь о тактике действий группы, чертил на листе бумаги боевой порядок самолетов на маршруте, при подходе к цели…
— Все понятно? — спросил командир, сверкнув умными, веселыми глазами.
— Понятно! — последовал дружный ответ.
— Вот так и будем работать…
Направились к стоянкам боевых машин. С распластанными крыльями стояли они вдоль опушки рощи, укрытые зеленой листвой молодых курчавых дубков и буков.
— Легко на бумаге рисовать, а вот как получится на деле… — пожал плечами молодой летчик, только начинавший счет своим боевым вылетам.
— Тут, браток, все обдумано, — заметил коренастый, с орденами на груди капитан Плотников. — Семь раз отмерь, а раз отрежь — таков принцип у нашего генерала…
И вот бомбардировщики в небе. Обгоняют лохматые облака. Все ближе и ближе линия фронта. Видны белые и серые шапки дыма, разноцветные вспышки ракет. Но, кажущаяся сверху красивой, совсем иной эта картина была внизу. Броня таранит броню, снаряды перепахивают землю, идут смертельные поединки…
Наши войска, вбивая клин во вражескую оборону, по узкой полосе продвигались вперед. Гитлеровцы с фланга ударили по нему также стальным клином из двух танковых дивизий.
К району, где движутся вражеские танки, приближаются «петляковы».
Они идут пятерками. В каждой — ведущий, а справа и слева от него — по два ведомых. Три пятерки в кильватерном строю — одна за другой. Ведущий первой из них — вожак всей группы. Это Полбин.
Как он всегда рвался в бой! И когда был командиром эскадрильи, и когда ему доверили авиационный корпус. Сколько дел у него каждый день в штабе, на командном пункте. А он — в воздух, в бой! Это era стихия.
Заместитель командира корпуса по политчасти офицер Ф. И. Брагин, который всегда находился среди авиаторов, не раз слышал от летчиков: «Что же наш генерал, как пружина заведенная — никогда покоя не имеет: все в небе да в небе. Поговорите с командиром, — просили они замполита, — пусть побережет себя…» Говорил Полбину и сам Брагин об этом при случае.
— Лица на тебе нет, Иван Семенович, отдохнул бы хоть денек. Крепко, видать, приворожило тебя небо!
— Насчет неба — это правильно. Любимой жены близко нет — вот и любуюсь небесами, — отшучивался Полбин.
А в другой раз на попытку удержать его от повторного вылета он сказал прямо:
— Я люблю посылать в бой летчиков, когда иду с ними сам. На душе тогда легко и весело…
Что касается нынешнего вылета, то участвовать в нем Полбин считал крайне необходимым. В его голове утвердился новый тактический прием действий «петляковых», и он хотел лично проверить, что же получится на практике.
Группа «петляковых» в воздухе. Полбин в кабине самолета внимателен, сосредоточен. Он должен все видеть. Шесть пар истребителей прикрытия, которые возглавляет капитан Гуляев, завязали бой с «мессерами». Наши ястребки — щит надежный. Значит, «петляковы» не скованы в своем маневре, но надо торопиться. В воздухе для летчика каждая секунда дорога.
Флагман увеличивает скорость. Правые ведомые становятся в хвост, за ними — левые ведомые. Так перестраиваются все пятерки. Самолеты вытягиваются в одну линию, как корабли в море.
Представитель авиакорпуса находился на КП наземного соединения, откуда хорошо было видно, что происходит в небе.
— «Пешки» встали в пеленг. Вот-вот ударят, — сообщил он.
«Петляковы» готовились к атаке. Машина ведущего опустила нос, входит в пике. Громовой гул моторов, свистящий шум встречных потоков воздуха. Чуть вздрагивает зажатый в руках штурвал… Огромная, безудержная скорость. Кто укротит ее? Кто заставит повиноваться метеором несущуюся к земле машину? Летчик. Его воля, внимание, глаза и слух. Не скованность, не страх овладевали в такие секунды Полбиным, а звенящая в груди радость.
Как там ведомые? Как они выполняют все элементы этого нового приема боя?
Ведущий направил самолет на голову тянувшейся змеей танковой колонны. Поднялся над змеиной головой султан густого дыма. Колонна распалась, рассыпалась. И зачернели отдельные танки по обочинам дороги, по зеленому полю.
Спикировавший самолет вышел из атаки и стал заходить в хвост группе бомбардировщиков, ходивших друг за другом по замкнутому кругу.
Когда ведущий нанес удар, тут же по крутой глиссаде устремился к земле другой самолет. За ним третий…
В воздухе круг бомбардировщиков кажется неподвижным. А из этого круга то и дело спускаются вниз по одному самолеты и клюют мечущиеся танки. Каждый пикировщик выбирает «свою» цель и накрывает ее бомбой.