— Я хорошо понимаю, — прибавил он, — что Деррик теперь старается вознаградить себя за все годы, проведенные в Африке.
Воспользовавшись чудным летним вечером, друзья подошли к морю. Томми болтал без умолку и собирался подробно описать одну из своих охот, но вдруг осекся и дернул Дика за рукав.
— Вот она!
Дик взглянул в указанном направлении и увидел девушку в скромном наряде сестры милосердия. У нее было лицо исключительной красоты. Девушка прошла мимо, прежде чем Дик успел скрыть свое восхищение.
— Нравится?
— Она, без сомнения, красива. — Дик сознавал всю неполноту такого ответа.
— Представь себе, что эта классическая красавица — сестра милосердия или сиделка. Ведь это ужасно! Что это за жизнь! Молча страдать от капризов какого-нибудь старика. Целый день это бедное создание бегает рядом с коляской больного. Ты можешь себе это представить? Не можешь? Я так и знал! Разве эта девушка не очаровательна?
— С этим я согласен, Томми. Как ее зовут? Ты, вероятно, постарался уже выяснить это?
— Конечно. Я был уверен в том, что это и тебя заинтересует. И хотя мы всего лишь два часа тому назад приехали, я все узнал. Ее зовут Мэри Дейн. Мэри — Дейн! Разве это имя не звучит как музыка?
— Каким образом ты так быстро узнал, как ее зовут? — удивленно спросил Дик.
— Очень просто. Я сразу схватил быка за рога. Я пошел туда, где она живет, и навел справки. Старика, обладающего счастьем быть целый день в ее обществе, зовут Корнфорт. Он всю свою жизнь проводит на курортах. Я раз даже говорил с этой девушкой. Я сказал ей «с добрым утром!».
— И что она тебе ответила на такую наглость? — прозаично спросил Дик.
— Не нужно ревновать, Дик! Что она сказала? Она с очаровательнейшей улыбкой ответила на мой поклон.
Оба друга гуляли еще часа два, надеясь снова встретить красавицу, но напрасно. Уже стемнело, когда они возвратились в отель. В курительной к ним подошел Деррик.
— Добрый вечер. Когда я не вижу лорда Уильда, мне кажется, что я потерял свое второе «я». Мы похожи на сиамских близнецов. Даже наши дома в Лондоне стоят рядом. Брайтон не настолько велик, чтобы разъединить нас.
Он засмеялся и тоже заказал себе виски с содовой.
— Что же вас привело в Брайтон, инспектор Стэн? — обратился он к Дику. — Я хорошо знаю вас, не удивляйтесь. Я часто видел вас в суде, когда вы выступали свидетелем. Я иногда прихожу в суд, меня очень интересуют вопросы криминалистики. У меня этот интерес, очевидно, наследственный. Моя библиотека по криминалистике единственная в Англии по полноте.
Томми решил, что настал подходящий момент, чтобы отрекомендовать своего друга.
— Мы с Диком вместе учились в университете, мистер Деррик, — сказал он, — вот вам яркий пример того, как низко может пасть человек. Стать полицейским! Разве это не ужасно?
— Странно, что мы именно сегодня познакомились, — обратился к Дику Деррик. — Я несколько дней тому назад вспомнил о вас. Я говорил с одним из моих друзей о нашумевшем в свое время убийстве в Слоу. Я был в это время в Африке, и газеты приходили очень нерегулярно. Вы вряд ли помните этот случай, мистер Стэн. Человек, застреливший и ограбивший среди белого дня кассира текстильной фабрики, будто бы до сих пор не найден. Но мне кажется, что я когда-то читал в газете сообщение о том, что его нашли и казнили. Убийство в Слоу было совершено приблизительно десять лет тому назад.
— Это произошло в тот день, когда я поступил на службу в полицию, — ответил Дик. — Но вы заблуждаетесь, мистер Деррик, убийца не был найден. Нашли лишь кое-какие следы. Сам он исчез.
— Если я не ошибаюсь, на револьвере остался отпечаток пальца преступника, не так ли?
— Да, но, к сожалению, заключительные главы истории этого дерзкого преступления еще не написаны.
— Это значит, что я проиграл пари, — ответил Деррик. — Я, вероятно, спутал этот случай с каким-нибудь другим. Не знаю, известно ли вам, что мой отец обладал одной из полнейших в мире коллекций отпечатков пальцев. Он всю жизнь придерживался того мнения, что теория, по которой не существует двух совершенно одинаковых отпечатков пальцев, — ошибочна. Он основывал свое мнение на том, что полиции известны лишь отпечатки пальцев преступников или подозрительных лиц. Миллионы людей, проживающих свою жизнь без конфликтов с полицией, — а такие составляют большинство, — никак нельзя было бы найти при существующем порядке розыска. Мой отец подкупал мастеров фабрик, управляющих и рабочих для того, чтобы они доставали ему отпечатки пальцев своих товарищей. Все эти отпечатки были старательно зарегистрированы. После смерти отца вся коллекция досталась мне. Возможно, что мой отец был прав. Полиция не может окончательно опровергнуть это, она обладает лишь минимальной частью отпечатков пальцев всех людей.