Подошел к окликнувшему меня командиру. Тот лежал молча и чего-то ждал. Пожал плечами, повторил с ним операцию по фиксации, отработанную на раненных, кивнул головой морпехам, что бы отошли
— Слушаю тебя.
— Что же ты творишь то, князь? Аль думаешь, на тебя управы нет?
— Есть на меня управа, государь наш, и господь бог, что бы так тебе понятнее было, а более никто, слышишь — Никто — буквально зашипел. Сам от себя такого не ожидал — и теперь выбирай, отправишься ли немедленно, вместе со своими ребятами жаловаться к богу или к государю. Ну?!
— К Господу богу.
— Почему? — спросил удивленно, никак не ожидал такой реакции, даже злость затихла.
— Государь не простит — обречено, но спокойно, закончил командир.
Встал над ним, все же не врут глаза у людей этого времени, даже у таких прожженных тайных. Похожие чувства в глазах видел и раньше, спокойное решение идти до конца.
Подумал немного, убрал пистолеты в кобуры
— Пойдем в дом, и людей своих забери, только вон того — указал на зачинщика — пусть на дворе охраняют. Похоже, не только командира своими словами удивил, но и сам удивился.
С тридцать третей стороны, все же мы не враги. Петр не мог отдать им приказ окопаться у меня во дворе тайно, значит, кто-то их инструктировал, перед засылкой, пояснял, так сказать, волю государя в нужном свете. По этому первый вопрос к командиру был предельно прост.
— Кто уточнял тебе задание после государя?
Командир несколько растерялся после всех перетрубаций, и ответил, по-видимому, честно.
— Адмирал Франц Яковлевич
Достал из моей пробивной папки, страшенную бумагу Петра, которую никому, кроме вот таких вот деятелей, показывать нельзя. Дал почитать. Подчиненные смотрели на своего командира выжидающе. Командир встал, отдал бумагу и низко поклонился. Молча.
— Запомни, тебе говорил, и отряду твоему скажу, только прямой государев приказ вы можете исполнить, вперед моего. Только перед государем ответ держу, не Лефорт, не Меньшиков, ни кто-либо еще не могут приказывать мне и моим людям. А теперь и вам — таково слово государя. Всем понятно? Или надо, чтобы Петр Алексеевич разъяснил?
Тайные кивнули, что понятно, и покрутили головами, что не надо.
— Теперь докладывай возложенные на тебя задачи — обратился к командиру.
Убогие у них тут интриги, слишком уж в лоб все. Читая книги, про времена средневековья, считал, что тут будут тонкие игры и эшелонированная оборона. А вот такого банального сбора компромата, не ожидал. Да еще руками государевых людей. Кажется, Лефорт подставился, видимо сильно его болезнь подкосила, с которой он уже несколько месяцев расстаться не может. Подумаем, чем наш адмирал за ошибки может рассчитаться. Тоже мне, адмирал, сухопутный, только если для кораблей пустыни. А вот, пожалуй, и цена нарисовалась.
Посадил командира писать отчет государю, с точным пересказом, какие приказы получил от Петра, и какие изменения внес Лефорт. Напомнил замявшемуся командиру, что альтернативой будет непосредственный его отчет перед государем, где уже ничего гарантировать не могу.
Надо что то делать с зачинщиком, тип явно неуравновешенный, зачем такого взяли в тайные, не понятно.
Забрал краткий опус командира, пробежал глазами. Мдя, сковырнуть Лефорта такой бумажкой нельзя по определению, а вот на психику надавить можно вполне.
Спросил у командира, как к нему попал зачинщик и почему он так явно не соответствует должности наблюдателя.
Как все банально в этом мире, ну конечно, протекция и нац. кадры, куда же без них. А вроде зачинщик типичный славянин, и дальше что? Велел позвать этого ножемахателя.
— Итак, боярин, благодаря тебе, ваш отряд провалил задание государя, а ты сам, попыткой убить моего солдата, оскорбил меня. Вы все в отряде дворяне, и ты понимаешь, что это означает. Слушаю тебя, только не говори, что бес попутал.
— Это мое первое задание, князь Александр, приношу свои извинения и согласен на любые условия дуэли.