Иван уже заметил его и высунул свой череп из-за тонированной стеклянной двери:
— Лоример, милый друг, ты замерзнешь.
На Иване был твидовый костюм песочного цвета и небрежно повязанный устрично-серый галстук-бабочка. («Для такой работы надо и одеваться соответствующе, — сказал он однажды с лукавым видом. — Думаю, ты-то, Лоример, отлично понимаешь, о чем я говорю?») Интерьер магазина выглядел сумрачно: стены были оклеены шоколадно-коричневого цвета дерюгой, кое-где виднелась покрытая темным лаком кирпичная кладка. На продажу были выставлены немногочисленные, зато головокружительно дорогие предметы: глобус, самовар, астролябия, булава, лакированный шкаф, двуручный меч и несколько икон.
— Садись, приятель, садись. — Иван закурил маленькую сигару и крикнул наверх: — Петронелла! Свари нам кофе, пожалуйста! Только не костариканский. — Он улыбнулся Лоримеру, обнажив жуткие зубы, и добавил: — По-моему, подходящее время суток для бразильского.
Для Лоримера Иван был живой иллюстрацией выражения «кожа да кости»: его голова являла устрашающее зрелище углов, плоскостей и покатостей, где каким-то чудом прикрепились вислый нос, большие налитые кровью глаза и тонкогубый рот с неполным набором кривых почерневших зубов, казалось, созданных для более крупной челюсти — например, ослиной или лошадиной. В день он выкуривал двадцать или тридцать маленьких зловонных сигарок и, казалось, никогда ничего не ел, следуя одной лишь прихоти: виски — в десять утра, дюбонне или джин — после обеда, портвейн — в качестве аперитива («Tres francais[5], Лоример»). Еще он страдал от редких и неприятных приступов кашля, сотрясавшего все его тело, будто поднимавшегося от самых лодыжек и повторявшегося примерно каждые два часа, после чего Иван часто уходил куда-нибудь в уголок и отсиживался там некоторое время. Зато его влажно-воспаленные глаза навыкате вечно светились злостью и умом, и слабый организм как-то справлялся с болезнью.
Иван принялся с восторгом рассказывать о «почти полном гарнитуре», который ему удалось собрать.
— Попадет прямиком к Мету или Гетти. Потрясающе — какие вещицы всплывают из Восточной Европы. Роются там у себя на чердаках. Может, и тебе кое-что подойдет, старик. Славный закрытый шлем с забралом, зёйзенхоферовская работа[6].
— Я не очень-то люблю закрытые.
— Да ты взгляни сначала. Я бы не стал надевать белую рубашку под такой галстук, дорогой мой друг, ты выглядишь как агент похоронного бюро.
— Просто я обедал у мамы. А ее только белая рубашка способна убедить, что я хорошо трудоустроен.