Матрос спрыгнул на землю, добежал до окопа. Навстречу ему сразу поднялись двое красноармейцев, навьюченных сухарными и вещевыми сумками, с винтовками в руках и с гранатами-«бутылками» за поясом. Все трое, переговариваясь, подошли к вагонам.
- Богуш-то, вот он как действует, слыхал? - крикнул матрос, подходя. Пока мы спим да чешемся, он уже с «добрым утром» побывал… Так, что ли, ребята?
Красноармейцы кивнули.
- Как? Бронепоезд уже сюда забирается?
Я спрыгнул к пехотинцам.
- Ну, хоть не совсем сюда… - сказал один из красноармейцев и кивнул вперед: - Там у нас препятствие устроено…
- А ты расскажи командиру, как он из пулемета-то садить начал, перебил матрос.
- Да что же тут рассказывать!… - заговорил пехотинец. - Подошел он, этот поезд, весь в броне, повернул башню и давай поливать нас из пулемета. Кой-кого и задел…
- Троих задел, - сказал другой красноармеец, оглядывая нашу деревянную броню. - А четвертого и совсем уложил. В голову…
- Вот сейчас? Только что? Значит, это он стрелял из пулемета… Едем, Федорчук. Вдогонку!
Матрос полез в вагон, я за ним.
- А вам, пожалуй что, и не пройти, - сказал пехотинец, запуская руку в патронташ и пересыпая патроны, как орехи. - Через наши ворота не пройдете.
- Какие ворота? Где?
- Да ворота же у нас поставлены, препятствие против того поезда. А то бы он к самым окопам добрался… Разнять ворота надо, иначе не пройдете.
Мы с матросом опять спрыгнули на землю.
- Что за ворота такие, покажи, - сказал я красноармейцу. Но тут я и сам увидел впереди что-то темное на рельсах.
Вместе с красноармейцем мы осторожно, где ползком, где перебегая от дерева к дереву, добирались до «ворот».
- Вот тут что… Засека!
Справа и слева на рельсы были повалены деревья. Подпиленными стволами эти деревья прочно держались о свои корни, а вершины образовали на полотне дороги зеленую кучу в рост человека. Все было опутано колючей проволокой, и на поваленных деревьях, как елочные украшения, висели ручные гранаты.
Матрос снял бескозырку и крепко почесался.
- Наворотят же такое!
- Да, - говорю, - засека по всем саперным правилам.
- А как же ее разобрать? - сказал матрос. - Ты небось знаешь?
- Да нет, не приходилось разбирать… Сейчас попробую.
Я помахал фуражкой машинисту, и он начал осторожно придвигать поезд к засеке.
- Товарищ командир, нельзя… - вдруг преградил мне дорогу пехотинец. Мы строили, а вы…
- Как так нельзя? Давай сюда ротного!
Пехотинец побежал обратно к окопам, а я, чтобы не терять времени, велел подать канат. Мы стали привязывать канат к сцепному крюку контрольной площадки.
- Так, так, посторонись-ка, - выхватил у меня канат матрос, - тут на морской узел надо… Готово!
Он перескочил к свободному концу каната.
- А сюда якорек бы, эх, якорек!
- На тебе якорь… - Я кинул матросу пучок колючей проволоки.
Тут подошел ротный.
Он посмотрел у меня документ - предписание штаба бригады, кивнул и молча отступил в сторону.
Матрос забросил канат с «якорем» в самую гущу засеки. Я велел всем отойти подальше, и машинист дал задний ход. Канат натянулся как струна.
Взял якорь.
Зеленая куча поползла, грузно переваливаясь.
С грохотом, в пламени взрывов, под свист гранатных осколков открывались перед нашим поездом «ворота»…
Расчистив остатки засеки топорами, мы двинулись дальше.
Окопы остались позади. Мы были один на один с врагом.
Петлюровцы молчали - ни выстрела… Не видят они нас или только выжидают, заманивают в западню?
Все в вагоне были на местах, никто не шевелился. Я, не сводя глаз, глядел на Малюгу. Он сжимал в кулаке шнур ударника, рука его чуть-чуть дрожала, синели набухшие жилы.
Матрос и его подручные стояли в затылок друг друга - каждый держал наготове по снаряду.
Молчали.
Рельсы перед поездом начали круто забирать в сторону. Песчаный откос с кустарником не позволял видеть дальше сорока - пятидесяти саженей.
- Сто-оп!… - скомандовал я.
Поезд стал. Кто-то в вагоне шумно вздохнул, словно и не дышал до этих пор. Матрос и все остальные заряжающие, присев, спустили на пол снаряды.
- Кто в разведку, товарищи? - спросил я.
Сразу отозвалось несколько голосов, но раньше всех выскочил вперед племянник.
- Я пойду, товарищ командир… - пробормотал он и замолк, решительно сжав губы.
- Видал миндал?… - удивленно протянул матрос.
Я подумал, но все же ответил племяннику:
- Нет, пожалуй, что…
- Мы вдвоем с ним сходим, - перебил меня Федорчук.