Смердов кивнул:
— Я связался с друзьями из МУРа. Они ее сейчас остановят, проверят документы.А потом по учетам. Не на связи ли у кого–то из КГБ. Короче, сам знаешь…
— Что–нибудь случилось?
— Да нет. Просто я подумал: " Случайно ли тут эти девки? Может Субанееву только кажется, что это он их привез… Не наоборот!
— А почему проверяешь только Ксению?
— Вторая уже свалила. Ладно, — он обернулся к Голицыну. — Я все видел. Машина подходит. Вноси аванс…
— Разрешаешь?
Голицын посмотрел насмешливо: Смердов все еще держал себя как начальник. Но сдержал издевку.
— Мы сейчас в бар. Ты с нами, командир? Может пивка?
Смердов только рукой махнул.
— Дела…
Голицын снова отправился к водителю. Когда он вернулся, Смердова на тротуаре уже не было. Волоков стоял один.
Толпа вокруг текла беспечно, празднично.
— А как Смердов узнает насчет Ксении? — Волоку был теперь тоже интересен результат.
— Они ему позвонят…
Вдвоем они двинулись через Пушкинскую.
Их догнал Витальеа Субанеев.
— В среду в хозяйстве потрясающая охота будет… Большое начальство приезжает и зарубежные гости…
Голицын усмехнулся.
— Главная охота у нас раньше… Не забыл?
— Нет.
Субанеев заметно помрачнел. Чем ближе был назначенный день, тем больше ему становилось не по себе.
— Что тебя беспокоит? Выкладывай…
Тревога его, как выяснилось, была смутной, не до конца осознанной.
— Ну, менты будут в этот день все при деле… Это ясно. Для них главное приезд делегатов на Съезд… Но ведь есть еще комитет госбезопасности. Мне ли не знать?!
— А что КГБ? Тебе ли не знать. Они тоже люди…
На лестнице в пивбар струилась по ступенькам нешумная очередь. Голицын двинулся первым. Коренастый. Руки — глубоко в карманах на животе. Локти отставлены.
— Исторический вечер, Волок… Надо бы его запомнить.
Тихая очередь скучилась, пропуская банду.
КСЕНИЯ
Ксения далеко не ушла. Ее тормознули рядом на Пушкинской — сразу же за углом комиссионки.
— Одну минуту, девушка…
Подошли двое — в финских меховых шапках, в пуховиках. Высокие. Молодые.
" Менты? КГБ?» — подумала Ксения. Она не особо взволновалась.
Один поспешил представиться:
— Московский уголовный розыск… — Бледный, с оттопыренными ушами, из под мохерового кашне достал удостоверение. — В машину, пожалуйста.
У тротуара стоял обшарпанный патрульный «газик». Водителя, ехавшего по своим делам, явно уговорили подбросить их на Петровку.
— Не–ет! — Ксения лезть в машину отказалась. — Я же вся перепачкаюсь! Давайте возьмем такси, ребята. Я плачу…
Прохожие поглядывали в их сторону.
— Нет, правда, мальчики!
— В следующий раз подгоню для тебя говновоз… — пообещал ушастый.
— Очень остроумно. И куда вы меня?
— Для начала на Короленко…
Корпус на Короленко с принудительной проверкой на вензаболевания мог присниться, как страшный сон. Обычно менты туда направляли самых грязных дешовых уличных шлюх и вокзальных проституток.
— А с Короленко я закатаю тебя на Соколиную Гору… К заразникам… Ксении попался оперуполномоченный–садист, к тому же явно сексуально озабоченный. — Не была на Соколиной? Там тебя просифонят, будь здоров!
Второй опер — нормальный мужик — отвел глаза — ему было стыдно за своего коллегу.
Ксения тоже закусила удила.
— Поехали! Только имей в виду: за меня есть кому заступиться! Смотри не промахнись, парень!
Ушастый не успел достойно ответить. Сверху с Пушкинской неожиданно раздались милицейские свистки. Там что–то произошло. Потом один за другим ударили два выстрела.
Ушастый крикнул водителю:
— Не отпускай! Мы сейчас!
Оперативники исчезли.
Где–то впереди раздался еще выстрел.
Ксения воспользовалась сумятицей. Открыла дверцу, напустилась на водителя:
— Ну, чего тут стоять! Ты же не с Петровки! Поехали куда–нибудь.
— Мое отделение — рядом, — рассудительно заметил мент–молодой лимитчик. — Триста метров. Меня остановил оперуполномоченный. Я стою.
— А там, наверное, дежурный тебя обыскался… Тем более стрельба! Ей хотелось скорее отъехать от этого места. От садиста–мента. — Поехали! Мне надо позвонить!
— Опять же — смотря кому?!
— Начальнику!
— Вот и позвони. Вон телефон… — Он показал на автомат. Водитель не знал, как поступить.
Опер есть опер, но и эта девица, если ей верить, была под защитой, поскольку так с ним базарила. Лимичик боялся сделать что–то не так в этой сложной непривычной для него ситуации.