Когда она снова вышла на площадь, впереди мелькнула порядком надоевшая знакомая фигура с обтянутым задом. Фрида, повидимому, все это время крутилась вокруг того места, где потеряла Авгурову.
— Я боялась, что с вами что–то случилось…
— По–моему, тут спокойно…
Остроносая Фрида уже достала ее:
«Почему, в конце концов, ее приставили ко мне? Неужели что–то случилось с Авгуровым?!»
СКУБИЛИН
Скубилин не знал, на ком сорвать зло.
То, что произошло на перроне во время прибытия делегатов, могло иметь самые серьезные последствия.
— Авгуров в Управлении?
— Полковник отъехал…
— Исчуркова ко мне! Быстро!
Через несколько минут он уже вытрясал душу из начальника Инспекции по личному составу. Исчурков — начальник Инспекции по личному составу нездоровый на вид, с вечно воспаленными глазами хитрец — по обыкновению делал вид, что дрожит, как осиновый лист. Генерал это любил.
Скубилин начал с того, о чем предупредил по телефону замминистра.
— Кого ты ублажаешь, Исчурков? А? Кому ты кадишь?
— Т–товарищ г–генерал. Разрешите…
— Сначала ответь! Кому, мать твою?
— Я–я…
— Порву, как мойву…
— Василий Логвинович?! Да я…
— Мухой — живо! — вылетишь в линейное отделение. В Кусково. В уголовный розыск. старшим опером… Знаешь, как Кусково называют?
Начальник Инспекции знал:
" Шушенское». Сибирское место ссылки Ленина…»
Все оперативные уполномоченные в Кусково были проштрафившиеся в прошлом бывшие начальники отделений…
На всякий случай прикинулся незнайкой:
— Н–нет, товарищ генерал. Откуда?
— Там подскажут, когда приедешь служить. Живо обучат. Что у тебя срочное в производстве?
— Жалоба на имя Съезда…
— Я ее видел?
— Я докладывал полковнику Авгурову. По поводу незаконных действий начальника розыска Игумнова. Жалобщик — убийца, ночной охотник на женщин. Там серьезные обвинения…
" Началось!.. Жернаков, как в воду смотрел…» — Скубилин чертыхнулся.
— А что за материал у тебя на авгуровского адъютанта?! На Саидова! Что молчишь? Сговорились ?!
— Никак нет! Как раз приходил вам докладывать, но вы уехали…
— Откуда материал?
— Жалоба пришла в отделение милиции по месту жительства лейтенанта Саидова, товарищ генерал… — Исчурков незаметно перевел дух. — В ней что? Участие в несанкционированном обыске. Точнее выемка в доме директора магазина…
— Не тарахти! Что он изъял?
— Вроде видеокассету… Я еще не проверял, товарищ генерал. Как раз собирался выехать в отделение и потом сразу все доложить.
— Магазин городской?
— Наш — Министерства Путей Сообщения.
— Так чего ты стоишь?! К полу прирос?! Брось все дела и езжай.
— В съездовской жалобе срок три дня, товарищ генерал…
— Займись параллельно. Не поспи!
— Да я и так, товарищ генерал без выходных и проходных…
— А чего те делать дома?! В баню сходил и все… На службу! Время такое… Вся страна на вахте… День тебе сроку!
— Понял.
— Знаешь приказ министра?! Освобождаться от грязи в собственных рядах. Гарушителей закона сажать без жалости… Готовь материал. Я сам договорюсь с транспортным прокурором…
САИДОВ
В тот день Саиду Саидову не повезло.
Вместе с коллегой по Высшей Школе милиции, ныне следователем, они собирались в зону отдыха на шашлыки.
За мясом зашли в соседний фирменный магазин.
Магазин был пуст. На мраморном прилавке за витриной лежало несколько кусков заветренной говядины. Мясник — здоровенная мосластая туша — с засученными рукавами, в грязном халате, в колпаке — встретил настороженно.
— Слушаю…
Саид уже бывал тут. Мясник обычно держался как барин, покупатели, в основном, пенсионеры, выступали в роли просителей.
— Понимаешь, друг!
Следователь поманил продавца ближе, заговорил доверительно:
— Мы оба из милиции. И он, и я. Всю дорогу вкалываем, как Папы Карлы…
Девизом следователя было:
«Всегда надо стремиться находить со всеми взаимопонимание! Но для этого следует быть искренним и убедительным! "
— Сегодня решили отдохнуть. Шашлычек и прочее. Короче, сам знаешь… Устрой, пожалуйста, мяска . Нам немного…
Мясник прищурился:
— И откуда вы?
— Транспортная милиция. С железки.
— Баранинки вам…
В тот день у мясника был тяжелый день. То ли встал с левой ноги. То ли… А может приключились неприятности с женой или с директором мясной лавки…
Он вдруг ощерился:
— А где я вам возьму? А?! От себя отрежу?!
— Не можешь — не надо, друг. Мы только спросили…