Но почему он здесь?
В твоих руках ключ от врат в божественное, не дай никому войти.
Он знал, что это не небеса, но одновременно что-то священное. Закрыв глаза, Северин ощутил, как головокружительное ощущение огромной ответственности наполняло его грудь. И хотя он сыграл на божественной лире, это было самое высокое положение, которого он мог достичь.
Он здесь, как посланник на небеса.
Он здесь, чтобы разговаривать с кем-то более могущественным, чем он сам.
Он, простой смертный, оказался здесь, чтобы прикоснуться к вечности.
Именно так.
– Господин, – раздался рядом чей-то голос.
Северин обернулся. Светлокожий человек, закутанный в чадру, поднес ему свечу. Другой человек приблизился к нему, держа большой отполированный круг из бронзы, служивший зеркалом. В нем Северин увидел у себя за спиной древний город в самом разгаре празднества. Взглянув на свое отражение, он заметил, что на нем одеяние царя. Туника цвета слоновой кости и роскошная алая мантия из шерсти и шелка. Золотая полоска из тонкого золота обвивала его лоб. Кто-то подвел его глаза краской.
– Она по ту сторону, – сказал человек в чадре.
Она.
Идя по постаменту, он увидел изящный силуэт за озаренным свечами занавесом и вдруг догадался, что это огромная кровать. На ней его ждала женщина, и Северин понял, что иногда она жрица, а иногда богиня, но всегда недосягаема.
Он медленно раздвинул шелковый занавес и увидел ее, возлегавшую на роскошных покрывалах и подушках, расшитых серебряными нитями. В ее волосах сияли золотые монеты. На ней была туника из тончайшего льна насыщенного красного цвета. Ее ладони были расписаны хной, как у невесты, и он сразу понял, что сегодня вечером так и есть.
– Маджнун, – произнесла она.
Северин вспомнил себя. Все, что с ним происходило. Вспомнил, как смотрел на безжизненное тело Лайлы, а рядом друзей, опустошенных горем.
– Лайла, – произнес он, и ее имя прозвучало словно молитва. – Что произошло?
На ее лице промелькнула тень, но тут же исчезла. Она слегка подвинулась, похлопав по покрывалу рядом с собой.
– Иди ко мне, – произнесла она.
И он повиновался. Северин боялся прикоснуться к ней, страшась, что она растворится у него в руках. Но страх исчез, когда Лайла сама коснулась его руки. Ее кожа была теплой. Он взглянул на нее, и она улыбнулась ему. И это была улыбка, о которой он так часто мечтал.
В это мгновение на Северина снизошел покой.
– Все будет хорошо, – сказала Лайла. – Они в безопасности. Никто им не навредит. Никто не тронет нас здесь.
Уверенность, звучавшая в ее словах, завладела им, и хотя Северин думал, что любая неудача причиняет боль, на этот раз он ощутил себя так, будто скинул с себя непосильный груз. Он не примирился со своей смертной природой, но ощутил странное облегчение, осознав ее, потому что в этот момент точно знал, что сделал все возможное и даже, потерпев неудачу, сумел спасти дорогих ему людей.
Закрыв глаза, Северин вспоминал свои потери. Представил серые глаза Тристана, апельсиновый аромат, исходящий от волос матери, упрямо сжатые губы Дельфины Дерозье. Когда-то он считал, что все эти страдания даны ему ради достижения чего-то великого, но теперь знал, что все это недоступно его пониманию. И, глядя в бездонное ночное небо, он ощущал безмятежное удовлетворение своим незнанием.
Он обернулся к Лайле:
– Мы умерли?
Лайла расхохоталась.
– Почему ты так решил?
– Потому что чувствую себя так, будто я на небесах, – сказал он, лаская ее ладони.
Лайла переплела их пальцы, и он вдруг почувствовал, что его сердце вот-вот разорвется от восторга.
– И почему ты так уверен, что тебя допустили бы на небеса? – воскликнула Лайла.
Северин улыбнулся.
– Просто меня не покидала надежда, что тебе будет так одиноко и скучно без меня, что ты найдешь способ, чтобы я смог сюда пробраться.
Лайла снова расхохоталась, глядя на него. Он заметил золотую полоску у нее на шее, и от каждого дуновения ветерка мерцающее пламя свечей отбрасывало блики на роскошные изгибы ее тела.
Она приподняла его подбородок.
– И как бы ты излечил эту скуку, Маджнун?
Северин откинулся на подушки. Он давно уже не чувствовал себя так легко, так радостно.
– Ты просишь подтверждения?
– Или двух, – откликнулась Лайла и, наклонившись к нему, поцеловала в губы. А затем прошептала ему на ухо: – Или трех.
Северин не стал тратить время зря. Интуиция подсказывала ему, что этот рай не продлится долго. И, в конце концов, жестокая реальность снова заявит о себе, неизбежная, как рассвет. Он запустил ладони в ее волосы, прижимая ее к себе, наслаждаясь каждым вскриком и каждым легким вздохом. Он покрывал поцелуями ее шею, нежно обводя каждый изгиб ее тела с восторгом и тоской, словно она была священными письменами, которые он не знал, но отчаянно стремился расшифровать. В конце концов, Лайла привлекла его к себе, закинув ногу ему на бедро, помогая ему найти путь к ней. Мир вокруг них исчез. Они слились в мощном гимне, священной песне, и хотя Северин знал, что он не бог, на краткий миг их обладание вечностью заставило его почувствовать себя бессмертным.