Зофья кивнула, и Энрике уселся напротив. С тех пор, как они вернулись с острова Повелья, им было что обсудить, поэтому едва ли стоило сейчас говорить о своих чувствах. Необходимо было организовать поездку, связаться с Эдемом и разобраться с Вавилонским Орденом.
Гипнос, наконец, связался с ними, тем самым положив конец преследованиям Ордена и освободив друзей от ответственности за то, что произошло на Зимнем Конклаве неделю назад. Однако теперь Орден пожелал задать им вопросы о смерти Руслана и Падшем Доме. Они придумали легенду, договорившись не упоминать о храме под Повельей и о том, что там происходило. Но, если честно, Зофья не могла с точностью утверждать, что она видела. Пытаясь сосредоточиться на мгновениях, проведенных там, она могла вспомнить лишь ощущение покоя.
Теперь, когда впервые за несколько дней они остались наедине с Энрике, чувства Зофьи обострились. Стали более четкими. Она вспомнила их поцелуй, как он держал ее за руку, когда сирены-скелеты пытались заманить ее в озеро, как они боролись с тьмой, размахивая факелами.
Зофье хотелось что-то сказать ему, но что именно? Что ей нравилось быть рядом с ним? Что она снова хотела поцеловать его? И что это будет означать? Взглянув на Энрике, она заметила, что он смотрит на перстень у нее на пальце.
– Ты веришь в то, что сказал Северин? – тихо спросил он. – О Лайле? Что она жива и с ней все в порядке… там, где она сейчас?
– Да, – без колебаний откликнулась Зофья.
– Почему? – спросил он.
Зофья открыла рот, затем закрыла. Она не могла подтвердить свой ответ научными фактами. И все же Лайла часто снилась ей с тех пор, как они покинули Повелью. В этих снах подруга сидела рядом, говоря, что все будет хорошо и ей нечего бояться. Зофья не могла вычислить, откуда исходит эта уверенность, не могла определить источник этой уверенности, скрытый за хрупкой пеленой сна. И потому она вдруг вспомнила слова Энрике, когда он поддразнивал ее.
– Назовем это чутьем, – сказала она.
На его лице расцвела улыбка. А затем он выглянул в окно, и его улыбка слегка померкла.
– Я знаю, это нелепо, но иногда… она мне снится. И я слышу, как она говорит мне, что все будет хорошо, – сказал он.
У Зофьи округлились глаза.
– Тебе тоже?
Энрике уставился на нее, вскинув брови. Зофья увидела выражение недоверия на его лице.
– Это не может быть простым совпадением, – сказал он, качая головой. – Не думаю, что когда-нибудь смогу понять…
Зофья не знала, что сказать. Энрике был прав. Он никогда не поймет, и она тоже.
– И что нам теперь делать? – спросил он, глядя на нее.
Они молчали. Колеса поезда стучали по рельсам. Дождь бился в оконное стекло.
Зофья представила, что время полностью остановилось внутри храма, и все же продолжалось, набирая скорость и движущую силу, несмотря на перемены. Наука незаметно отстаивала свои позиции посреди хаоса. Объект в движении продолжает двигаться дальше, пока на него не повлияет новая движущая сила. Зофья подумала, можно ли сказать то же самое о ее чувствах к Энрике. Возможно, все навсегда останется как есть, напоминая молчаливое топтание на одном месте, если она не начнет действовать сама. Раньше она ничего бы не сказала. Зофья боялась, что ее отвергнут. Боялась поверить, что ее действия выходят за рамки общепринятого.
Но теперь ей было все равно.
Зофья глубоко вздохнула. Перед глазами вдруг возникла Лайла, ободряюще улыбаясь, и это придало ей сил.
– Ты мне нравишься, Энрике. Очень.
Зофья взглянула на него. Выражение недоверия исчезло с его лица. Уголки его губ приподнялись. В уголках глаз появились лучики морщинок.
Это была радость.
– Ты тоже мне нравишься, Зофья, – сказал он и добавил: – Очень.
– О, – воскликнула Зофья. – Отлично.
Она не продумала заранее, что скажет дальше. Кровь бросилась ей в лицо, ладони зачесались.
– Можно я… возьму тебя за руку? – спросил он.
Зофья отдернула руки.
– Я не люблю держаться за руки.
Энрике притих. Он слегка вздохнул, и Зофья пыталась понять, обиделся ли он, уйдет ли сейчас или…
– Расскажи мне, что тебе нравится, – сказал он.
– Я… мне бы хотелось, чтобы ты сел ближе.
Он подвинулся к ней. Их плечи соприкоснулись. Его нога задела ее юбку. Зофья взглянула на него. И ей снова захотелось его поцеловать. Она не знала, стоит ли сначала спросить его об этом или же просто прижаться к его губам, но затем вспомнила, что если он спросил ее о том, что ей нравится, следует поступить так же.
– А это тебе нравится? – спросила она.
Он улыбнулся.