– Это означает, что она все еще жива, – сказала Зофья. – Она пообещала связь между вами и сдержала обещание.
Пока жива я, будешь жив и ты.
Зофья улыбнулась ему. Впервые он заметил лучики морщинок, появлявшиеся вокруг ее глаз и губ, когда ей было весело, и он был счастлив, что жизнь отметила ее радостью.
– Северин, думаю, это означает, что она сдержит и другое свое обещание.
Ее другое обещание.
Об этом никто из них не осмеливался говорить, словно это обещание было слишком хрупким и любое неосторожное слово могло навредить ему.
И все же он каждый день лелеял в себе надежду: Я вернусь к тебе.
Спустя годы Лайла стала ему сниться. Сначала она каждую ночь являлась ему во сне в течение недели. Иногда исчезала на несколько лет. Но каждый раз, возвращаясь, она говорила одно и то же: Я так и не закончила то, что хотела сказать тебе в ту ночь.
Он знал, о чем она говорила. Она сказала тогда: «Я люблю…», а затем мир разъединил их.
Скажи мне сейчас, – просил он, но каждый раз она лишь качала головой. Нет, Маджнун. У меня тоже должна быть мечта.
МИР ИЗМЕНИЛСЯ. Разгорались войны, царства рушились, менялась мода. Года мелькали, и все же Северин находил мгновения, удерживавшие его на месте, словно якорь, несмотря на неумолимый бег времени. Например, когда Лука впервые обнял его, а Филиппо уснул, склонив голову ему на плечо. Как и у него, у этих мальчиков, казалось, было много родителей, но нельзя было сказать наверняка, кого из этих родителей они любили больше.
Зофья проводила научные эксперименты и помогала Филиппо с математикой, когда у него случались проблемы в школе. Гипнос впервые дал Луке попробовать спиртное, когда ему исполнилось шестнадцать, и всю ночь просидел рядом с мальчуганом, которого рвало и который обещал, что больше никогда не притронется к бутылке. Энрике рассказывал им истории, после которых они всю ночь не могли уснуть, а Северин делал то, что его мать, тетя ФиФи и Тристан пытались делать всю свою жизнь: старался защитить.
Даже Аргос полюбил мальчиков и не протестовал, когда они вставляли себе в штаны его выпавшие длинные перья и передразнивали странную птицу.
Поначалу Северину удавалось замаскировать свою непреходящую юность при помощи умелого грима. Но с каждым годом его юность оказалось все труднее скрывать. Спустя двадцать лет он не мог больше прятаться. И однажды он передал бразды правления Эдемом своим приемным сыновьям.
Вместе с Гипносом они строили музеи и создавали, выделяли деньги на научные стажировки и давали ссуды на научные изыскания по всему миру. Энрике продолжал преподавать и писать книги, получавшие международное признание. Зофья совершила серьезные научные открытия и запатентовала их и стала почетным выпускником Высшей национальной школы изящных искусств в Париже. Северин был на свадьбе Луки и провожал Филиппо, садившегося на корабль, увозивший его из Европы в Америку. Северин играл с детьми и внуками и провел бесчисленное множество приятных вечеров в компании Зофьи, Энрике и Гипноса, ставших его семьей.
Северин оставался рядом с ними до конца их жизни, а потом и рядом с их потомками, когда Энрике, Зофья и Гипнос покинули этот мир.
В своей работе он стремился продолжить наследие друзей, и все это время ждал, когда Лайла сдержит свое обещание.
В ОКТЯБРЕ 1990 ГОДА Северин вышел из парижского метро и направился к своему дом в Восьмом округе Парижа. Мороз поскрипывал в воздухе. Музыканты распевали на улицах, а школьницы, проходившие мимо, ссорились из-за плеера.
Его квартира располагалась в пентхаусе ныне перестроенного отеля «Эдем». Несколько лет назад правительство назвало его историческим памятником, как прославленное здание XIX века, отличавшееся необычной архитектурой и местом появления розы сорта Энигма, одного из самых популярных цветов во Франции.
Для Северина от дома здесь осталось лишь название. Сады исчезли. Библиотеку превратили в пользовавшийся бешеной популярностью зал для свадебных торжеств, а потайные комнаты его кабинета стали шикарным баром, где по выходным собирались супермодели и известные актеры. И все же, как и всегда, он останавливался у дверей, дизайн которых придумал сам, надеясь, что сегодня именно тот день, когда она вернется к нему. Он надеялся на это уже целую вечность, но с каждым годом эта надежда становилась все сильнее. Надежда вела его за руку, когда он продолжал свою работу во множестве музеев. Надежда заставляла его высоко держать голову. Надежда заставляла его просыпаться по утрам и встречать день, широко расправив плечи и гордо вскинув голову.