– Надо уходить! – прошипел Гипнос, торопливо закрутив педали.
– Нельзя, пока не разберемся с гондолой! – воскликнул Энрике.
Лебяжья лодка закружилась на месте, едва не столкнувшись с одной из гондол.
Зофья вскинула руку, пытаясь удержаться на месте, ее пальцы коснулись борта гондолы Падшего Дома с изображением серебряной звезды. В это мгновение до нее донесся шепот из глубины лодки… Золото. Я повинуюсь твоей воле.
– Стойте! – вскричала она.
– Зофья, что ты делаешь? – спросил Энрике.
Она наклонилась вперед, ощупывая другие лодки. Ее чувства напряглись, и она ощутила дрожь металла сквозь кожу. Еще несколько мгновений, и она все поняла. Гондола с серебряной звездой, на самом деле, была сделана из золота, Сотворенное, чтобы по-своему распределять вес, в то время как лодка справа оказалась полностью деревянной.
– Вот эта гондола, – сказала она, указывая на серебряную звезду.
– Он в любой момент мог обернуться, – воскликнул Гипнос. – Мы немедленно должны скрыться.
Зофья возилась с взрывным устройством, перегнувшись через борт лодки. Полы ее пальто коснулись затхлой воды, и она с трудом сдерживала рвотные позывы. Зофья диктовала свою волю устройству: Ты желаешь быть здесь, желаешь стать частью этого предмета. Снова и снова она мысленно прокручивала в голове эти слова, как заклинание, пока взрывное устройство полностью не слилось с гондолой.
– А теперь бежим! – воскликнул Гипнос. – Мы привлекаем внимание!
Зофья попыталась отодвинуться назад, но ее рука словно застряла.
Она снова рванулась назад, но металлическая поверхность словно хотела втянуть ее в себя. Не я, я тебе не нужна, приказала она. Хватка ослабела, но у нее все равно не хватало сил, чтобы оторваться от гондолы.
– Крути педали, – приказала она и, стиснув зубы, изо всех сил потянула правую руку левой.
Постепенно жесткая хватка ослабевала, и Зофья поморщилась, глядя на исцарапанную ладонь.
– Я помогу, Феникс, – сказал Энрике. Он обхватил ее за талию и потянул изо всех сил. Зофья повалилась на него, их лодка резко закачалась, и они едва не врезались в проплывавшую мимо гондолу.
– Attento! – завопил гондольер.
Зофья выпрямилась, чувствуя, как пылает рука. Канал теперь выглядел еще более оживленным. Гондольер принялся осыпать их ругательствами, а другие лодки замедляли ход, чтобы посмотреть, что происходит. Зофья взглянула на мост. Время словно замедлило свой ход, и она заметила, что плечи Руслана вздрогнули, словно он что-то почувствовал. И начал оборачиваться.
Зофья резко обернулась к Энрике:
– Поцелуй меня.
Его глаза округлились.
– Сейчас? Разве я…
Но Зофья обхватила ладонями его лицо и притянула к себе. В следующее мгновение крылья лебедя затрепетали, поднимаясь и пряча их от посторонних глаз. Крики стихли. Зофья чувствовала лишь, как лодка борется с течением, когда Гипнос изо всех сил пытался отплыть подальше. Зофья так увлеклась отвлекающим маневром, что почти забыла, что это был поцелуй…
Пока не осознала, что происходит.
Под сводом лебяжьих крыльев было темно и тепло. Она ощущала прикосновение обветренных и сухих губ Энрике к своим губам. Зофья оборвала поцелуй. Все это оказалось довольно разочаровывающим, хотя она и сама не знала, чего ожидала.
– Это было не так уж и ужасно, – заметила она.
Энрике молчал, и она почувствовала, что ее лицо пылает, что-то внутри сжималось от смущения.
– Но могло быть гораздо лучше, – ответил он.
– Как?
Она хотела знать. В следующее мгновение она ощутила, как теплые руки скользнули по ее щеке. Зофья широко раскрыла глаза в темноте, и хотя от этого она не видела лучше, но ей казалось важным, чтобы, когда это произойдет, ее глаза были открыты. Она почувствовала, как что-то приближается к ней, теплое дуновение коснулось ее губ, а затем и случилось то, что называют поцелуем.
Зофья знала причины возникновения жара. Понимала, что такое происходит, когда атомы и молекулы сталкиваются, и от этого движения возникает энергия. Тепло, не похожее на вспышку, а, скорее, на медленно поднимающуюся волну, окатило ее с головы до пят. И, да, от того, что ее целовали и она целовала в ответ, возникала энергия. Она стала участником в невидимом кружении частиц. Словно танец внутри ее тела. Она наклонилась вперед, растворяясь в неожиданном тепле, исходившем от Энрике, улавливая новые ощущения: прикосновение небритой щеки к ее коже, его зубы на ее нижней губе, жаркая влажность его рта, поглощающего ее. И это нельзя было назвать неприятным. Как раз наоборот. Энрике крепче прижал ее к себе, и она ощутила его сердцебиение. И в этот момент она заметила это, точнее, отсутствие этого. Письмо Хелы исчезло.