– Отойдите, – сказала Зофья.
Все, кроме Энрике, отошли в сторону.
– Не могли бы мы постараться не повредить…
Гипнос резко оттащил его в последний момент. За яркой вспышкой света послышался громкий хлопок, потрясший стену. Несколько мгновений спустя карта в рамке, дымясь, повисла на двух петлях, открыв озаренный свечами проход.
– …вещи, – слабым голосом закончил Энрике.
Лайла отмахнулась от дыма.
– Проверь мнемонические устройства, – сказал Северин.
Зофья потянулась за круглым приспособлением, спрятанным в складках ее голубой юбки, а затем бросила его вперед, и механизм покатился по коридору.
– Чисто, – сказала она.
Северин кивнул, затем щелкнул каблуками, из которых выскочили два тонких клинка. Он вытащил их и, отдав один Гипносу, другой оставил себе. Он ударил рукой по стене, и переплетения гранатов и рубинов на его костюме засияли. Он улыбнулся друзьям, а затем скрылся в проходе.
Во второй раз за последний час Лайла почувствовала, как земля уходит из-под ног.
Все это – спокойствие Северина, огонь Зофьи, лекции Энрике – казалось слишком знакомым. Какая-то ее часть жаждала отдаться привычному ритму, но за этим соблазном скрывалась правда. Она не могла позволить увлечь себя милыми улыбками. Лайла повернула перстень камнем к ладони, цифра три вспыхнула на камне и в ее сердце. У нее не оставалось времени.
ПРОХОД РАСТЯНУЛСЯ ПЕРЕД НИМИ, по меньшей мере, на девяносто метров. Черные каменные стены влажно поблескивали. В нишах, видневшихся в стенах, озаренных светом свечей, Лайла заметила стеклянные изделия из муранского стекла, Сотворенные по подобию изящных локонов, букеты из стеклянных цветов, распространявших аромат нероли, или ovi odoriferi, скорлупы страусиных яиц, заполненных розовой водой. Ароматы витали по коридору. Она ощущала запахи перца и амбры, фиалок и дыма от костра.
– Чересчур много запахов, – выдохнула Зофья.
– Кто поливает духами их сокровища? – простонал Энрике.
Северин остановился.
– Заткните носы. Немедленно.
– Мы справимся, – начал Гипнос.
– Это ловушка, – предупредил Северин. – Если они пытаются забить наше обоняние запахами, значит, наш нюх и есть подсказка.
Зофья потянулась вниз, задирая вверх полы плаща. Энрике обвел взглядом комнату, явно встревоженный, и покраснел.
– Хм, а раздеваться обязательно?
– Да, – коротко ответила Зофья.
Через несколько секунд Зофья оторвала несколько полосок от своей нижней юбки. Она бросила кусок Лайле, которая поймала его одной рукой. Это был жатый шелк, и, судя по едва слышному бренчанию, издаваемому материалом, Лайла поняла, что он был Сотворен.
– Это для фильтра, – объяснила Зофья, бросая последний клочок Энрике, который все это время смотрел в пол, словно это было самое потрясающее зрелище на свете. – Предназначалась для дыма, но и для запахов сгодится.
Лайла обернула шелковую повязку вокруг лица, закрывая нос и рот, и остальные поступили так же. Энрике, заметила она, немного замешкался, его лицо было пунцовым.
– О, mon cher, не стоит изображать из себя невинность, – воскликнул Гипнос, схватил его повязку и повязал на лицо Энрике.
Все возгласы протеста тут же стихли.
В шести метрах от них сияла неярким светом сокровищница. Лайла почувствовала, как ускоряется пульс. Ее тело трясло, словно в лихорадке. Они были так близко. И у них лира. Они знали, где на ней необходимо играть.
Не хватало только карты.
Пройдя несколько шагов, они оказались у подножия невысокой стеклянной лестницы, ступеньки которой вели в довольно просторную комнату, размером с главный вестибюль Эдема. Мраморный пол был Сотворен при помощи фосфоресцирующих нитей, наполняя комнату мягким сиянием. В куполообразном потолке, возвышавшемся над ними на высоте восемнадцати метров, виднелось окно, сквозь которое на сокровища лился лунный свет.
Только они совсем не были похожи на сокровища.
Двенадцать черных постаментов высотой с обычный ларец заполняли комнату, по шесть с каждой стороны. У подножия каждого постамента виднелась небольшая металлическая сфера, не больше ее ладони. А на каждом постаменте стоял изящный стеклянный сосуд, напоминавший флакон духов. Рифленую поверхность сосудов покрывали причудливые узоры из лепестков фиалок или тугих бутонов роз, мягкое сияние, исходившее от пола, отбрасывало блики на их сияющий хрусталь.