– Если это возможно, принесите один, – сказал Северин. – Аккуратно срежьте. Если берега озера напичканы звуковыми усилителями, тогда, возможно, здесь существует спусковой механизм, о котором мы пока не знаем, с помощью которого можно добраться до дальней стены.
Зофья кивнула, а затем направилась к Лайле. Ее ботинки шлепали по лужам, скопившимся на берегу. Внезапно она ощутила, как что-то холодное коснулось ее пятки. Мурашки побежали по ее ноге. На мгновение она представила, как ледяные пальцы поглаживают ее голову изнутри.
Зофья замерла, опустив глаза. Дыра в ботинке оказалась больше, чем она думала, и грязь забилась между пальцами. Ей совсем не нравились эти ощущения. В рюкзаке у нее был припрятан запасной рулон нитрошелка. Она могла бы обмотать ботинок, чтобы ноги не промокали, или…
– Зося…
У Зофьи волосы встали дыбом. Кто-то звал ее. И это был не голос Лайлы.
Подняв глаза, Зофья увидела то, что было невозможным, и все-таки зрение убеждало ее, что это правда. Из озера возникла фигура, и Зофья тут же узнала сестру.
Хела стояла перед ней, протягивая вперед бледную руку. На ней была та же тонкая рубашка, в которой она лежала на кровати во время болезни. Вода капала с ее рукавов. Под ее серыми глазами залегли темные круги от усталости, а волосы, словно влажные от пота, прилипли к шее.
– Я звала тебя на помощь, но ты не пришла. Ты совсем меня не любишь? Ты не получила мое письмо?
Чувство вины стиснуло горло Зофьи ледяной хваткой.
– Я его потеряла, – услышала она собственный голос.
– Как ты могла? – всхлипнула Хела.
Нет. Неправильно. Это все неправильно, – зашептал вдруг голос в голове Зофьи. Она подняла глаза, собираясь пересчитать сталактиты на потолке пещеры. Но вместо этого увидела белую штукатурку домика дяди в Гловно. В углу у окна образовалась трещина после сильного ливня тем летом. Зофья резко обернулась, ожидая увидеть друзей и берег, но они исчезли, а перед ней возникла стена, увешанная портретами в рамках, на которых были изображены члены семьи ее дяди.
– Зося? – снова позвала Хела. – Я прощу тебя, если ты обнимешь меня. – Зофья снова обернулась.
Неправильно. Неправильно. Неправильно.
Она снова опустила глаза, ожидая увидеть темную воду. Однако вместо этого увидела потертый ковер, лежавший у кровати больной Хелы, и, подняв голову, увидела, что сестра тихо кашляет в платок, протянув к ней бледную руку.
Она должна пойти к ней.
Зофья шагнула вперед и вздрогнула от внезапного холода. Неужели она забыла закрыть одно из окон в комнате Хелы? Хела не выносила холода. Однако окно было плотно закрыто, но все же Зофье показалось, что до нее невидимым ветром доносит голос Лайлы. Ее голос звучал пронзительно, словно она кричала что есть мочи, но Зофье чудился лишь шепот:
– В воде что-то есть!
Часть IV
26. Энрике
Энрике сидел на корточках, внимательно разглядывая отметины на земле. И как такое возможно? Даже если естественные природные процессы стали причиной того, что скелет сдвинулся с места, здесь бы не осталось таких следов. Он наклонился, чтобы получше разглядеть их, как вдруг струя воды брызнула ему на жакет, намочив шею.
Энрике недовольно поежился. Северину стоило бы ходить помедленнее по воде. Он снова уставился на землю и вдруг заметил нечто странное – мелкие камешки подпрыгивали в бороздках непонятного следа. Он ощутил едва заметную вибрацию под ногами. Словно земля ощетинилась.
Северин схватил его за плечи, заставляя подняться. Сотворенный воск заглушал звуки в левом ухе Энрике, а правое было так туго забинтовано, что даже громкие вопли казались ему шепотом.
Как и вопль Северина.
Северин пытался хоть что-то расслышать сквозь повязку, но слова ускользали. Он поднял факел, чтобы прочитать по губам Северина.
И это оказалось ошибкой.
За спиной у Северина темная вода озера вспенилась и забурлила. Сталактиты дрожали на потолке, словно выпадающие зубы, один за другим срываясь вниз. В тот момент, когда они ударялись о воду, яркие круги света разбегались по чернильной воде.
Мгновение спустя озеро обмелело наполовину, превратившись в водянистые полотнища, простиравшиеся к потолку. Потустороннее зеленоватое свечение пульсировало в глубине, и сквозь водяные полотнища пробивались руки скелетов, а в волнах возникали улыбающиеся черепа, невидящие глаза обращались к берегу. Клочья шелка и порванные ожерелья из драгоценных камней обвивались вокруг их запястий и сломанных шей. Эта толпа медленно ковыляла к ним разрозненными группами.