– Что, на самом деле, боги даровали людям? Возможно, землю?
Энрике опустился на колени, набрав в ладони немного грязи. А затем бросил ее в стену. Однако ничего не изменилось.
– Огонь? – предположил Гипнос. – Это же был дар Прометея людям, разве нет?
– Это огнеупорная стена, – сказала Зофья. – Я в этом уверена.
– Возможно, есть и другие подсказки где-то поблизости? – спросил Энрике.
– Мы можем разделиться и поискать, – сказал Северин. – Наших факелов надолго не хватит. Найдете что-нибудь – позовите. А я останусь здесь и буду наблюдать, вдруг что-нибудь еще появится рядом с этой надписью.
Лайла кивнула.
– Я осмотрю левую сторону.
Энрике и Зофья отправились осматривать правую сторону стены, а Гипнос потрусил за ними, яркий луч света от его факела метался в темноте.
Едва пройдя шесть метров, Лайла вдруг ощутила, как боль сковала ее лодыжку, и поскользнулась. Пытаясь удержать равновесие, она ухватилась за камень с зазубренными краями и поморщилась. Боль растекалась под ребрами, и Лайла смутно припомнила, как Северин отпихнул ее локтем в сторону, когда скелет попытался схватить ее около моста. Тогда она не почувствовала боли, но теперь ощущения возвращались.
Пробудившиеся чувства наполняли все ее тело болью, и она изо всех сил стиснула зубы. Она сделала еще несколько шагов, пока боль снова не скрутила ногу. Она снова поскользнулась, но на этот раз ее удержал Северин.
– Что ты от меня скрываешь? – спросил он, его низкий голос прозвучал мрачно.
– Боже! – вскрикнула Лайла, вырываясь из его хватки. В свете фонаря она увидела его ухмылку:
– Еще нет.
– Какая милая кощунственность, а теперь прошу меня извинить…
– Что ты от меня скрываешь?
– Ничего.
Северин встал у нее на пути.
– Разве мы уже не проходили это раньше?
Лайла изо всех сил закусила губу. Слишком сильно. И оцепенение мгновенно исчезло. Ее глаза снова смогли различать бордовые и алые оттенки в темных камнях стены. Она ощущала запах озера, влажной сладковатой земли и металлический привкус крови на языке. Но все эти ощущения перебивала близость Северина. Он пах дымом и гвоздикой, и он стоял перед ней, в сиянии факела, словно окруженный нимбом, ожидая ответа с видом победоносного царя. Она вспомнила ту ночь в маскарадном салоне, когда его улыбка возродила ее, и его улыбка показалась ей такой самодовольной. Словно он точно знал, что это под силу лишь ему.
– Зачем ты это делаешь? – спросила она.
Северин отвел взгляд, в его глазах промелькнул стыд.
– Я лишь слежу, чтобы с тобой все было в порядке, с тех пор, как мне стало казаться, что тебе очень плохо. Я лишь хочу помочь. Я… я здесь не для того, чтобы навязывать тебе свои чувства, Лайла. Я понимаю, что ты считаешь меня эгоистом, но дай мне хотя бы эту возможность.
Лайла едва не расхохоталась. И как она могла сказать ему, что дело было совсем не в этом?
– Я просто поступаю так, как должен поступать друг, – сказал Северин.
– И это делает нас друзьями?
Северин вскинул бровь.
– Я думал, мы уже все обсудили.
Лайла взглянула на него и тут же пожалела, что сделала это. Косые лучи света, падавшие на него, подчеркивали величественные черты его лица и волчий оскал. В темноте он казался гораздо более безопасным, и все же она не могла понять, почему считала, что от него исходит угроза.
– Объясни мне, что происходит, Лайла, – ласково спросил он. – Расскажи, и, возможно, я смогу помочь.
Лайла на мгновение заколебалась, а затем слова, которые она так долго сдерживала, прорвались наружу.
– Твое присутствие… твои прикосновения, все это чересчур.
Он нахмурился.
– Я не понимаю.
Лайла устало улыбнулась.
– Я умираю, Северин. И, думаю, мое тело к этому готовится. Когда я ранена, моему телу требуется несколько часов, чтобы донести до меня ощущение боли. Моя кровь больше не красного цвета. Иногда я теряю слух. Или зрение.
В его глазах застыл ужас. Он изо всех сил стиснул челюсти.
– Не слишком переживай из-за меня, – сказала Лайла. – Возможно, тебе будет легче, если ты узнаешь, что ощущение пустоты рассеивается быстрее, когда ты… – Ее беспечность исчезла. – Когда ты прикасаешься ко мне. И прежде, чем ты подумаешь, что это лишь твоя заслуга, знай, что, в конце концов, чувства действительно возвращаются ко мне, но ты… полагаю, ты в какой-то степени усиливаешь это. Не знаю, как. Вот. Теперь ты гордишься собой и своими божественными способностями? Теперь ты раструбишь об этом всем вокруг?