— Проклятое светило! — гневался он. — Как же ты посмело такой праздник испортить?
— А зачем оно вообще нужно? — презрительно проворчал толстый бес. Пировать и без него можно.
— Никакого проку от него, — добавил тощий бес. — Один вред!
И вдруг граф вспомнил о Медном стрелке. "Вот кто сумеет погасить Солнце", — подумал он.
И тут же раскатистый гул медного лука раздался над замком, и острая стрела помчалась в небеса. Мгновение — и она исчезла из вида, но вскоре вернулась и на глазах у всех… поразила стрелка прямо в грудь! Стрела пробила медную статую насквозь, и она дрогнула, покачнулась, а потом и вовсе сорвалась с флюгера и рухнула к основанию башни.
Медный стрелок исчез. Вместо него на земле лежал совершенно седой умирающий старик. В его бледном, морщинистом лице граф узнал черты былого юноши, которого когда-то привез в свой замок…
Молва быстро разнесла весть о гибели Медного стрелка, и уже на третий день граф услышал доносившийся издалека барабанный бой. Барабаны грохотали и на Востоке, и на Западе, и на Севере, и на Юге — это соседи шли войной на графа, чтобы отомстить за свое унижение, за неоплаченные долги, за отвратительные выходки его болотных «дипломатов».
И тут граф неожиданно обнаружил, что давным-давно лишился своего войска, что рыцари давным-давно покинули его, а солдаты просто разошлись по домам, и некому защитить его от врагов.
И пришлось ему сбежать из замка, пришлось навсегда покинуть собственный дом, чтобы найти прибежище в лесах, чтобы укрыться от возмездия за содеянное зло. Следом за графом умчались и его болотные «дипломаты». И никто их больше не видел, все трое так и сгинули.
Правда, лет через сто после этого один лесоруб, засидевшись с приятелями в корчме, поведал им историю о том, как однажды в лесу, в самой чащобе, встретил двух зубастых коротышек, одетых в старые, изорванные парчовые камзолы.
С ним не стали спорить, хотя каждый решил про себя, что парень просто выпил лишнего, оттого и рассказывает небылицы.
Бедняжка Дикки
Чертенок Дикки сидел на берегу тихой, извилистой речушки, грустно вздыхал и без конца повторял: "Ой, не могу больше. Ой, утоплюсь! Определенно утоплюсь…"
Из омута, в котором замысловатыми струями кружилась зеленая речная вода, на чертенка смотрели русалки. Им было жалко юного Дикки, этого веселого проказника и шалуна.
— Дикки, что случилось? — спрашивали они. — Ты на себя не похож. Кто тебя обидел?
— Никто меня не обидел, — хмуро ответил он. — Я влюблен, страдаю от безответного чувства, и некому меня утешить.
Тут Дикки чуть было не разревелся и со слезой в голосе продолжил:
— Вчера король и его дочь катались на лошадях по нашему лесу. О, если бы вы видели принцессу! Как она хороша! Как она хороша… Мое сердце разрывается от любви.
— Бедненький Дикки, — успокаивали его русалки. — Можно ли огорчаться из-за какой-то принцессы? Ты такой славный. Иди лучше к нам.
— Да ну вас, — угрюмо ответил он и протяжно шмыгнул носом, что свидетельствовало о состоянии крайней задумчивости. — Вы просто не видели принцессу, потому так и говорите. И вообще у вас вместо ног рыбьи хвосты… с чешуей.
— Ах ты, несносный грубиян, — оскорбились русалки. — За что ты нас обижаешь? Мы-то в чем виноваты?
Но Дикки не удостоил их ответа. Он все бубнил и бубнил о необычайной красоте принцессы, о своей несчастной любви, о рыбьих хвостах с чешуей видно, настроение у него совсем испортилось.
Но тут из-под воды высунулся водяной и сердито крикнул:
— Брысь отсюда, чертово копыто! Не смей обижать моих девушек.
А Дикки тут же схватил первый попавшийся камешек, швырнул его вниз и, представьте себе, угодил водяному прямо в лоб. На голове у бедняги мгновенно выросла шишка, а чертенок принялся дразнить его:
— О, какое чудо! Впервые в жизни вижу подводного единорога. И какой только дичи не встретишь в наших речушках. Вот уж страшилище так страшилище.
— Ну подожди, сейчас запоешь другую песню, — пригрозил водяной и набросил на своего обидчика крепкую петлю, сплетенную из зеленой речной травы.
Но не тут-то было! Изворотливый Дикки ускользнул из петли. Как ни старался водяной, да так и не смог поймать его. А чертенок, вволю наговорив хозяину речушки разных дерзостей и колкостей, направился в глубь леса.
Ноги привели его к грязной, полуразвалившейся лачуге. Это ветхое сооружение было основательно усыпано еловыми иголками и чем-то напоминало старый большой муравейник. В лачуге жила ведьма. Вообще-то говоря, ведьмы бывают разные: и тощие, как спичка, и необъятно полные, и высокие, и низенькие, и страшные до ужаса, и красавицы. Но эта ведьма была самая настоящая, лесная, скрюченная словно вопросительный знак. Носище размером со спелый кабачок, глаза — две дырочки, брови — словно растрепанные мочалки, а рот — как раскрытый мешок.
Застав хозяйку лачуги за завтраком, Дикки вежливо приветствовал ее:
— Здравствуй, Эльвира. — (Так звали ведьму.) — Можно мне побыть у тебя?
— Побудь, побудь, Дикки, — дружелюбно пробурчала она и отправила в свой безобразный рот очередную жабу. — Хочешь закусить со мной за компанию? До чего вкусные жабы в этом году! Бери из бочки, не стесняйся.
— Я бы с удовольствием, — хмуро ответил он, — да настроения нет.
— А вот свеженькие ужи с мухоморами и солеными корешками Бери, Дикки, подкрепись.
Но Дикки промолчал, он только грустно помотал головой и шумно вздохнул.
Наконец ведьма завершила трапезу, расспросила чертенка о его житье-бытье и, узнав о свалившемся на него горе, тут же вызвалась помочь:
— Вот что, Дикки, есть у меня одно снадобье. С его помощью ты обретешь человеческий облик. Кроме того, я дам тебе колдовской цветок, который приворожит сердце принцессы.
— И она полюбит меня?
— Хе-хе-хе… Полюбит, как не полюбить. Но это еще не все. Она станет твоей женой. А со временем, Дикки, ты сможешь занять королевский трон, если, конечно, будешь меня слушаться.
— Ух ты! Королевский трон? Вот это да… — восторженно прошептал чертенок.
— Но и ты сослужи мне службу, — продолжала ведьма. — Став королем, ты возьмешь меня во дворец. Как ты думаешь, получится из меня королева-мать?
— Королева-мать? — усомнился Дикки. — Это с таким-то носом?
— Но-но, не важничай, — обиделась старуха. — И не груби. А то вот выгоню — и все!
— Ой-ой-ой, больше не буду, Эльвира. Ты уж прости меня. Обещаю слушаться и все сделать в точности так, как ты скажешь.
— Ну ладно, договорились, — заключила ведьма, достала из чулана бутылочку со снадобьем, откупорила ее и дала чертенку ровно один глоток.
Выпив зелье, Дикки моментально потерял сознание, а когда очнулся, сразу же посмотрел на себя в зеркало и увидел роскошно одетого красавца. Жгучий брюнет, а локоны-то, локоны какие…
Такой шикарной прически он и вообразить не мог.
Покрутившись перед зеркалом, он радостно взвизгнул:
— Ну, теперь-то она влюбится в меня! Это уж точно. Спасибо, Эльвира! Я пошел.
— Да подожди, глупышка. Надо придумать тебе новое имя. Представься принцессе как… скажем… герцог Перес Хуан де Барейра. — Годится?
— Герцог Перес Хуан де Барейра, — звонко повторил Дикки. — Отлично! Звучит как надо! Ну, я пошел.
— Стой, Дикки. Что за дворянин без коня, без шпаги и денег?
Тут ведьма быстренько поймала ящерицу и обратила ее в коня с длиннющей гривой, таким же роскошным хвостом, с золоченой уздечкой, серебряными стременами и седлом из тисненой кожи. Потом она сорвала с куста боярышника шип и превратила его в шпагу, а ягодку с того же куста — в кошелек, полный золотых дукатов.
— Ну все! Сколько можно ждать? — возмутился Дикки и сел на коня. Мое сердце стонет и плачет от любви, а ты все возишься. То то, то се…
— Не спеши, дурачок, — остановила его ведьма. — Ты не взял самое главное.
Она поймала трех гадюк, сплела их косичкой, вошла в лачугу, а когда вскоре вышла оттуда, то в руках ее был яркий цветок, чем-то напоминающий колокольчик, но очень крупный, какого Дикки никогда не видывал.