Бруно тщательно прокрутил в уме каждую сцену, затем перешел к протоколам допросов заключенных, захваченных подразделением «Бомер».
Он просмотрел список захваченных мужчин, которые должны были быть расстреляны. Третьим был Филипп Башело, девятнадцати лет, из Сент-Феликса. Фамилия Жан-Пьера была Куррейе, но он не нашел Куррейе в списке заключенных. Однако в Понсаке все еще оставалась ветвь семьи Куррейе, где у них была ферма, а дочь управляла питомником, разводя лабрадоров. Он знал ферму, потому что это было одно из немногих мест, достаточно новых и богатых, чтобы построить специальный сарай, облицованный белой плиткой, соответствующей европейским гигиеническим нормам. Бруно извинился и вышел из Архива, спустился по лестнице, прошел через музей и вышел на площадь под открытым небом. Там он достал свой мобильный телефон, чтобы позвонить мэру.
«Это точно он, сэр», — сказал Бруно Герарду Мангину. «Фотография и отпечаток большого пальца. Хамид аль-Бакр был также Хусейном Будиафом из Мобильных сил, командиром отделения, которое сожгло много ферм в нашей коммуне в мае 1944 года. В этом нет никаких сомнений, улики убедительны. Но ситуация становится еще хуже. Одна из ферм, которая подверглась нападению, принадлежала семье Башело, после того как они допросили его старшего брата. Еще один случай был в Понсаке, и я думаю, что это была ферма Куррейер, но не могли бы вы попросить кого-нибудь проверить записи о компенсациях в архивах мэрии?
Я помню, что все семьи получили какую-то компенсацию после войны».
«Совершенно верно», — сказал мэр. «В семье Курье был судебный процесс о том, кому что досталось после того, как немцы выплатили большую сумму за ущерб от войны.
Все, что я помню, это то, что половина семьи до сих пор не разговаривает с другой половиной из-за судебного процесса, но я получу полный список и перезвоню вам. Это ведет туда, куда я думаю, к Башело и Жан-Пьеру?»
«Еще слишком рано говорить, но я сейчас не с полицейской командой. Я выхожу прогуляться на улицу один. Эта часть касается только нас с тобой; это городские дела. Когда я вернусь в Архив, я полагаю, мы просто сопоставим все улики, сделаем копии и заверим их хранителем. И, конечно, мы соберем имена семей, ставших жертвами Force Mobile. В итоге у нас может получиться длинный список возможных подозреваемых, и это может занять некоторое время. Много потенциальных свидетелей погибло, и воспоминания уже не те, что были».
«Я понимаю, Бруно. Ты вернешься вовремя к завтрашнему параду?»
Завтра было восемнадцатое июня, годовщина Сопротивления, послания де Голля из Лондона в 1940 году, призывавшего Францию сражаться дальше, поскольку она, возможно, проиграла битву, но не войну. Башело и Жан-Пьер, как всегда, будут нести флаги.
«Я буду там, сэр. И все готово к фейерверку завтра вечером».
«Будем надеяться, что это единственные фейерверки, которые мы получим», — сказал мэр. С тяжестью в походке, но с чувством справедливости в сердце Бруно вернулся в здание.
ГЛАВА 25
Они колонной возвращались в полицейское управление в Периге, Бруно ехал с Джей-Джей, а Изабель следовала сзади с толстыми папками фотокопий на заднем сиденье своей машины. Он сел бы за руль вместе с Изабель, но Джей-Джей придержал пассажирскую дверь своего большого «Рено» и сказал: «Садись».
Джей-Джей подождал, пока они не выехали из Бордо на автостраду, прежде чем сказать: «Если ты обманешь меня в этом, Бруно, я никогда тебе этого не прощу».
«Я думал, вы будете угрожать посадить меня в тюрьму», — сказал Бруно.