«Если тебе есть что сказать, Бруно, то говори», — проворчал Жан-Пьер. «Наша совесть чиста». Стоявший рядом с ним Башело мрачно кивнул.
«Месть моя, говорит Господь», — процитировал Бруно.
На этот раз им не нужно было смотреть друг на друга. Они смотрели на Бруно, выпрямив спины, высоко подняв головы, с видимой гордостью.
«Да здравствует Франция!» — хором воскликнули два старика и промаршировали со своими флагами, чтобы возглавить парад, когда городской оркестр заиграл «Марсельезу».