«Я его никогда не спрашивал», — сказал Бруно, гадая, что задумал священник. «Если и так, то он не очень религиозен. Он не молится Мекке и обязательно перекрестится перед большой игрой, так что он, вероятно, христианин. Кроме того, он родился здесь. Он такой же француз, как вы или я».
«Впрочем, он никогда не приходит на исповедь — совсем как ты, Бруно. Мы видим тебя в церкви только на крещениях, свадьбах и похоронах».
«И репетиция хора, и Рождество, и Пасха», — запротестовал Бруно.
«Не меняй тему. Меня интересуют Карим и его семья, а не ты».
«О религии Карима я ничего не знаю, и я не думаю, что у него она действительно есть, но его отец определенно атеист и рационалист. Это связано с преподаванием математики».
«Вы знаете остальных членов семьи?»
«Я знаю жену Карима, и его двоюродных братьев, и нескольких племянников, которые играют с «минимес», и его племянницу Рагеду, у которой есть шанс выиграть юниорский чемпионат по теннису. Они все хорошие люди.»
«Вы знакомы со старшим поколением?» — настаивал священник.
Бруно терпеливо отвернулся от превосходного тарталетки и посмотрел священнику прямо в глаза.
«Что все это значит, отец? Я встретил старого дедушку на свадьбе Карима, которая проходила здесь, в мэрии, без какого-либо священника или муллы в поле зрения. Ты пытаешься мне что-то сказать или вытянуть из меня что-то?»
«Боже упаси», — нервно сказал отец Сентаут. «Нет, просто я случайно встретил старика, и он, похоже, заинтересовался церковью, так что я просто поинтересовался…
Видите ли, он сидел в церкви, когда там было пусто, и я думаю, что он молился. Естественно, я хотел знать, мусульманин он или нет».
«Вы спросили его?»
«Нет, он убежал, как только я подошел к нему. Это было очень странно. Он даже не был достаточно вежлив, чтобы поприветствовать меня. Я надеялся, что, возможно, он заинтересуется католицизмом».
Бруно пожал плечами, его не очень интересовало религиозное любопытство старика.
Мэр постучал ножом по своему бокалу и встал, чтобы произнести обычную короткую речь.
Внимательно слушая, Бруно начал мечтать о кофе после обеда, а затем, возможно, о том, чтобы немного вздремнуть на старом диване в своем кабинете, чтобы восстановить силы перед утомительной послеобеденной административной работой за письменным столом.
ГЛАВА 4
Бруно всегда старался установить хорошие отношения с местными жандармами, которые держали пост из шести мужчин и двух женщин на окраине города, перед небольшим многоквартирным домом, где они жили. Поскольку участок контролировал несколько коммун в большом сельском округе крупнейшего департамента Франции, им руководил капитан, в данном случае Дюрок. Прямо сейчас очень сердитый Дюрок, одетый в парадную форму, агрессивно навалился через неопрятный стол Бруно и сердито смотрел на него.
«Сам префект позвонил мне по этому поводу. А потом я получил приказ из министерства в Париже», — отрезал он. «Приказ прекратить это проклятое хулиганство.
Прекратите это, арестуйте преступников и подайте им пример. Префект не хочет, чтобы из Брюсселя поступали постыдные жалобы на то, что мы, французы, ведем себя как кучка англичан, ненавидящих Европу. Мой начальник в Париже не хочет, чтобы правительственные инспекторы больше уничтожали шины, которые просто выполняют свою работу и обеспечивают соблюдение закона об общественной гигиене. Поскольку мне достоверно известно, что в этом городе ничего не происходит без вашего ведома, мой дорогой начальник полиции, я должен официально потребовать вашего сотрудничества».
Последние слова он почти выплюнул и произнес «Начальник полиции» с насмешкой.
Этот Дюрок был крайне неаппетитным мужчиной, высоким и худым до изможденности, с очень выдающимся Адамовым яблоком, которое торчало над воротником, как какой-то зловещий нарост. Но, подумал Бруно, лучше делать скидку. Дюрок был недавно повышен в звании и, очевидно, нервничал из-за получения приказов сверху в своей первой должности ответственного офицера. И поскольку он пробудет здесь, в Сен-Дени, по крайней мере, пару лет, начать с ним не с той ноги было бы катастрофой. В интересах Сен-Дени Бруно знал, что ему лучше быть дипломатичным, иначе он мог забыть о своих обычных вежливых просьбах позаботиться о том, чтобы дорожная жандармерия оставалась дома со своими алкотестерами в ночь танцев в регби-клубе или ужина в охотничьем клубе. Если бы местные спортсмены не могли выпить несколько лишних бокалов вина в особенный вечер без того, чтобы их не остановили копы, он бы никогда этому не поверил.