Бруно готовил, как всегда, и когда они накрыли на стол и приготовили салат, мужчины собрались у люка между кухней и баром. Обычно они шутили и сплетничали, но на этот раз у них на уме была только одна тема.
«Все, что я могу сказать, это то, что у нас пока нет никаких твердых улик, а значит, и явного подозреваемого нет», — сказал им Бруно, разбивая дюжину яиц, разжигая гриль для стейков и бросая на сковороду кусочек несоленого сливочного масла. Он начал нарезать трюфель очень тонкими ломтиками. «У нас есть несколько зацепок, которым мы следуем. Некоторые указывают в одну сторону, некоторые в другую, и о некоторых из них я не знаю, потому что я нахожусь на периферии этого расследования. Это все, что я могу сказать».
«Сын доктора был арестован вместе с бандой головорезов из Национального фронта», — сказал Ксавье. «Это мы знаем».
«Возможно, это не связано», — сказал Бруно.
«Это выглядит взаимосвязанным», — сказал Мишель. «Головорезы из Национального фронта и свастика, вырезанная на груди бедного старого ублюдка. Кто еще мог это сделать?»
«Возможно, убийца сделал это, чтобы бросить тень подозрения на кого-то другого», — предположил Бруно. «Вы об этом подумали?»
«Сын какого доктора?» — спросил Ролло.
«Геллетро», — сказал Ксавье.
«Молодой Ричард?» — испуганно переспросил Ролло. «Он все еще в лицее».
«На этой неделе он прогуливал учебу в лицее. Он подделал записку от своего отца», — сказал Бруно, бросая взбитые яйца в шипящее масло и свежий чеснок. Когда основа для омлета начала готовиться, он бросил туда нарезанный трюфель и покрутил сковороду.
«Из Национального фронта? Ричард?» Переспросил Ролло с недоверием в голосе. «Я понятия не имел, когда он учился в здешнем колледже. Ну, тогда он был моложе».
Он сделал паузу. «Ну, я полагаю, что было одно дело, драка с одним из племянников Мому, но ничего серьезного. Два разбитых носа и несколько обзывательств, обычное дело. Я отстранил их обоих от занятий на день и отправил записку родителям.»
«Драка с арабом? С одним из племянников Мому, а потом убивают отца Мому?» — сказал барон. «Звучит многозначительно. Что это было за обзывательство?
Сейл бер — грязный араб, что-то в этом роде?»
«Что-то вроде этого», — натянуто сказал Ролло. «Послушайте, я не имел в виду… это была просто одна из тех драк, в которые ввязываются мальчишки. Это происходит постоянно, мы это знаем.
Мне не следовало упоминать об этом.»
Они замолчали, все глаза были устремлены на Бруно, который поднял и наклонил тяжелую железную сковороду, сделал два стратегических толчка деревянной ложкой и бросил зелень в жидкую смесь, прежде чем перевернуть гигантский омлет сам на себя. Не говоря ни слова, они все гурьбой подошли к столу и сели. Барон разлил вино, а Бруно подал превосходный омлет, земляной аромат трюфелей только начал ощущаться, когда он разложил его на шесть тарелок.
«Один из твоих лучших помощников, Бруно», — сказал барон, разрезая большой деревенский батон на кусочки, прижатые к груди ножом «Лагуйоле», который он достал из чехла на поясе. Он не пытался сменить тему, поскольку все мужчины понимали, что было сказано что-то важное и на этом дело нельзя было останавливать.
«Но ты упомянул об этом, мой дорогой Ролло», — продолжил барон, возвращаясь к теме. «И теперь ты должен удовлетворить не только наше любопытство, но и судебные вопросы, которые это должно вызвать. Наш друг Бруно, возможно, слишком деликатен, чтобы настаивать, но вы понимаете, о чем идет речь».
«Это были просто мальчишки», — сказал Ролло. «Ты же знаешь, какие они. У одного разбит нос, у другого подбит глаз, а потом они лучшие друзья». Он переводил взгляд с одного на другого, но ни один из них не встретился взглядом с Ролло.
«Ну, так это были они?» — спросил Мишель.
«Они были кем?» — рявкнул Ролло. Бруно видел, что ему не нравится, как все это происходит.
«Они стали лучшими друзьями?»
«Они больше не дрались».
«Друзья?»
«Нет, но это ничего не значит. Они поладили. Мому даже пригласил мальчика к себе домой, усадил его поужинать с семьей, чтобы он мог сам убедиться, что они всего лишь еще одна французская семья. Никакой разницы. Мому сказал мне, что ему понравился этот мальчик. Он был умным, уважительным. Уходя, он брал цветы».