«Вы видели, как он сегодня повредил вашу машину?» — вежливо осведомился Бруно. Будь он проклят, если этим двум серым мужчинам это сойдет с рук.
«Не совсем так», — сказал инспектор. «Но мы увидели, как он слонялся вокруг нашей машины, и вызвали жандармов, а когда мы набросились на него, у него в руке была картофелина».
«Простите меня, но это овощной рынок, где продаются сотни сортов картофеля.
Что такого необычного в мальчике, держащем картофелину?»
«Он использовал картофелину, чтобы обездвижить нашу машину на рынке во вторник. Вот что. Двигатель заглох по дороге в Периге».
«Кто-то бросил картофелину в вашу машину. Было ли разбито ветровое стекло?» Бруно это начинало нравиться.
«Нет, нет. Картофелину засунули в выхлопную трубу, чтобы перекрыть выход газов, и двигатель заглох. Он был довольно сильно поврежден, и нам пришлось два часа ждать аварийный грузовик».
«Вы видели, как этот мальчик делал это во вторник?»
«Не совсем, но капитан Дюрок сказал нам, когда мы пожаловались, что, по его мнению, это, должно быть, был какой-то мальчик, и поэтому мы вернулись сегодня, чтобы посмотреть, сможем ли мы увидеть его — и мы поймали его».
«Вы сегодня на дежурстве, в субботу?» Бруно настаивал.
«Не совсем, — повторил он, — но поскольку наши обязанности приводят нас в Дордонь на этой и следующей неделе, мы решили остаться и провести выходные в вашей восхитительной части страны», — заискивающе добавил он. «Так много истории…»
Его голос затих, когда он увидел холодность в выражении лица Бруно.
«Итак, вы сегодня «не совсем» на дежурстве. Да или нет?»
«Э-э, нет».
«Позвольте мне внести ясность, месье», — сказал Бруно. «Предположительно, ваш автомобиль был поврежден неизвестным лицом или лицами во вторник, и пока не установлено, был ли какой-либо ущерб причинен картофелем, а не другими причинами. И теперь, поскольку вы обнаружили мальчика с картошкой в руках на овощном рынке, где — то рядом с вашей сегодняшней неповрежденной машиной — в день, когда вы не при исполнении служебных обязанностей и, следовательно, я полагаю, не уполномочены обеспечивать соблюдение правил гигиены, которые вы пытались применить против доброй мадам Винье, — вы теперь предлагаете предпринять очень серьезный шаг по аресту и предъявлению обвинений несовершеннолетнему?»
«Ну, да».
Бруно выпрямился во весь рост, нахмурился и произнес самым официальным тоном.
«Я предлагаю, пока я звоню родителям мальчика, чтобы сообщить им о насильственном задержании их сына за подозрительное хранение картофелины… «Он сделал паузу, чтобы до него дошла абсурдность этого заявления, «я также обязан как представитель закона проинформировать родителей об их праве подать официальную жалобу на лиц, ответственных за то, что может быть незаконным арестом несовершеннолетнего. Итак, на данный момент я бы посоветовал вам связаться со своим начальством, чтобы выяснить, в чем именно заключаются ваши личные полномочия и ответственность в подобных вопросах, и возьмет ли ваш департамент на себя любые юридические расходы, которые вы, вероятно, понесете. Это включает в себя любую ответственность, которую вы, к сожалению, могли навлечь на жандармов, если незаконный арест действительно будет установлен. Я уверен, что вы не хотели бы обвинять капитана Дюрока и его людей, которые явно действовали в лучших и наиболее эффективных традициях жандармерии, если это так.»
Кто-то в толпе протяжно, одобрительно присвистнул в знак одобрения его выступления, а затем Бруно торжественно открыл карман рубашки и достал карандаш и блокнот, в которых он записал список утренних покупок. «Мне лучше официально зафиксировать это уведомление», — сказал он. «Итак, джентльмены, могу я, пожалуйста, взглянуть на ваши удостоверения личности вместе с любыми документами, подтверждающими ваши законные полномочия?» — да, и еще, капитан Дюрок, — продолжал он, — нам, очевидно, понадобится фотоаппарат, чтобы сфотографировать руку и плечо этого мальчика, которые вы так крепко сжимали. Вы понимаете, это просто формальность, призванная защитить вас лично от любых злонамеренных обвинений в жестоком обращении в результате того, что вас подкупили к тому, что, весьма вероятно, является делом о незаконном аресте».
Последовало долгое молчание, а затем капитан отпустил руку мальчика. Парень разрыдался, подбежал к Бруно и уткнулся лицом в свежевыстиранную рубашку полицейского.