«И о чем Джей-Джей просил вас проинформировать меня?» спросил он, решив вернуть разговор на безопасную почву.
«Далеко он не ушел. Ни отпечатков пальцев, ни результатов судебной экспертизы, которые позволили бы установить, что мальчик или девочка находились где-либо в коттедже Хамид, ни кого-либо из других молодых фашистов, которых мы нашли в ее доме. Они оба отрицают, что знали его или когда-либо навещали, и на тех кинжалах на ее стене нет крови. Итак, все, что у нас пока есть, — это наркотики и политика, и хотя мы можем осудить девушку за употребление наркотиков, мальчик был связан. Адвокат может сказать, что это делает его непричастным к преступлению, а поскольку ему нет восемнадцати, он считается несовершеннолетним.»
«Этот секс показался мне довольно добровольным», — сказал Бруно.
«Да», — быстро ответила она. «Я полагаю, что так и было, но это был секс, который не является незаконным, даже для несовершеннолетних, и это не доказательство употребления наркотиков. Возможно, нам придется освободить мальчика. Если бы это зависело от меня и от того, что я узнал в Париже, я бы оказал давление на мальчика через девочку. Назовите это догадкой, но я уверен, что они как-то причастны к убийству, хотя доказательств нет.
Она, безусловно, проходит по обвинению в торговле наркотиками, и мальчик, очевидно, одержим ею, продолжает расспрашивать о ней. Возможно, мы вытянули из него признание в употреблении наркотиков и использовали это как рычаг для получения дополнительной информации. Но Джей-Джей так не поступает, как вы знаете».
«Правосудие живо и здравствует в Пуригорде», — сухо сказал Бруно. Он оглянулся на тлеющие угли. Еще не готово. Он допил Рикар, и Изабель налила ему стакан Медока.
«Есть одно новое событие, связанное с тем участком грязи на дорожке, которая ведет к коттеджу», — сказала она. «Мы сделали слепки отпечатков шин, и есть один набор, который может соответствовать машине Жаклин, за исключением того, что они от Michelin, и они соответствуют тысячам автомобилей на дороге».
«Да, и дорожка ведет к нескольким домам».
«Верно. И в понедельник из Парижа приезжает какой-то амбициозный молодой судья, чтобы взять дело в свои руки, и в этот момент мы просто становимся следователями, идущими по тем зацепкам, которые он выберет. Мои друзья в Париже говорят, что идет какая-то политическая борьба за то, кто получит эту работу, но пока Джей-Джей остается ответственным за это дело, вероятно, потому, что улик так мало. Если бы мы были близки к тому, чтобы что-то доказать, какой-нибудь парижский бригадир спустился бы вниз, чтобы присвоить себе все заслуги. Теперь я приготовлю салат».
Он встал, чтобы присоединиться к ней, проходя мимо, включил свет на террасе. На кухне он достал из холодильника немного увядшего салата-латука и указал ей на оливковое масло и винный уксус. Он поставил кастрюлю с водой на огонь и начал чистить и нарезать картофель, затем расплющил несколько зубчиков чеснока, взял сковороду и плеснул немного масла. Когда вода закипела, он бросил в нее нарезанный картофель, зная, что она наблюдает, и включил таймер для приготовления яиц, миниатюрные песочные часы, чтобы они бланшировались в течение трех минут.
«Когда таймер сработает, слейте с них воду, обсушите на кухонном листе бумаги и обжарьте в масле в течение нескольких минут с толченым чесноком. Посолите и поперчите — это вон там — и достаньте все это, — сказал он. «Спасибо. Я пойду приготовлю стейки».
Тлеющие угли были в самый раз: мелкий серый пепел поверх ярко-красного. Он поднес гриль поближе к углям, разложил стейки, а затем вполголоса спел «Марсельезу», которая, как он знал из долгой практики, заняла у него ровно сорок пять секунд. Он перевернул стейки, капнул немного маринада на обугленную сторону и снова поджарил. На этот раз он переворачивал стейки в течение десяти секунд, поливая большим количеством маринада, а затем еще десять секунд. Теперь он снял их с углей и выложил на тарелки, которые оставил разогреваться на кирпичах, составлявших бортик гриля. Вскоре появилась Изабель со сковородкой в одной руке и салатом в другой, и он подал стейки на стол.
«Ты ждал», — сказала она. «Другой человек зашел бы посмотреть, что я делаю по-его методике».
Бруно пожал плечами, протянул ей тарелку и сказал: «Приятного аппетита». Она положила картофель, а салат оставила в миске. Хорошо. Ему нравилось впитывать мясной сок в картофель, а не смешивать его с маслом и уксусом для салата.