Возможно, они и сделали это еще в Северной Африке, но у меня не было средств, чтобы провести там свои исследования».
«Можете ли вы найти список команд «Ораньенз» в 1940 году? И есть ли у вас фотографии команд?» Спросил Бруно. «Или что — нибудь еще о Вилланове — кажется, это единственное имя, которое у нас есть».
«Я должен буду проверить, но не раньше, чем вернусь домой сегодня вечером. Там хранятся мои исследовательские заметки, и мне приходится преподавать весь день. У меня есть несколько фотографий, но я не уверен, что они будут уместны. Я проверю. А Вилланова, похоже, выпал из спортивной жизни во время войны. Он больше не появляется ни в списках команд, с которыми я сталкивался, ни в Министерстве спорта, когда оно вновь открылось в 1945 году. Я перезвоню тебе сегодня вечером. Хорошо?»
Бруно повесил трубку, сказав себе, что, вероятно, идет по ложному следу. Тем не менее, исчезновение той фотографии было одной из единственных улик, которые у них были, и он подумал, что Джей-Джей и Изабель были бы впечатлены, если бы он смог найти какие-то новые доказательства. И, будучи честным с самим собой, Бруно знал, что именно Изабель он хотел доставить удовольствие.
Насколько Бруно знал, расследование практически не продвинулось вперед. Следы шин совпали, но лишь подтвердили то, что они уже знали: молодой Геллетро и Жаклин были на поляне в лесу, откуда открывается вид на коттедж Хамида. В любом случае, они признались, что ходили туда в разное время, чтобы заняться любовью, но при этом решительно отрицали, что видели Хамида или посещали его коттедж, и даже повторная судебно-медицинская экспертиза не смогла предоставить никаких новых улик, которые могли бы опровергнуть их историю. Единственным большим пробелом в их деле была ложь Жаклин о том, что она была в Сен-Дени в день убийства. Сначала она заявила, что просто приехала забрать Ричарда, чтобы отвезти его обратно к себе домой, но она снова солгала.
Прогуливая свой лицей, Ричард остался бы у нее дома в Лалинде.
На отдельном допросе мальчик решительно отрицал, что вообще был в Сен-Дени в тот день, но, даже будучи уличенной во лжи, Жаклин придерживалась своей версии. Джей-Джей и Изабель предположили, что ее увеселительная прогулка, вероятно, как-то связана с наркотиками, забором или доставкой, и она больше боялась наркоторговцев, чем полиции.
Бруно пришла в голову внезапная мысль. Говорили, что большинство таблеток экстази в Европе поступает из Голландии. Он поднял трубку и позвонил Франку Дюамелю в большой кемпинг на излучине реки ниже города.
«Бонжур, Франк, это Бруно, и у меня к тебе вопрос. Те голландские парни, которые оставались на твоем участке во время мотокросса, как долго они там оставались?»
Салют, Бруно. Они оставались всю неделю. Они приехали поздно вечером в пятницу, пробыли неделю и вернулись в следующее воскресенье. Их было около тридцати, пара таких больших кемпинговых фургонов, пара легковых автомобилей и остальные на мотоциклах. В тот уик-энд у меня были почти полные фургоны для кемпинга некоторых команд, участвовавших в соревнованиях. Это было как раз то, что мне было нужно для начала сезона».
«Фрэнк, я знаю, что у вас есть деревянный столб напротив входа и ночной сторож, но вы обеспечиваете безопасность днем? Обратите внимание на регистрационные номера автомобилей и все такое?»
«Конечно. Этого требует страховка. Каждая машина, которая прибывает, регистрируется в книге».
«Даже приезжие, даже местные машины отсюда?»
«Все. Посетители, грузовики для доставки, даже вы».
«Сделай мне одолжение. Посмотри книгу посетителей за одиннадцатое мая и посмотри, есть ли у тебя список местных автомобилей с двадцатичетырехлетней регистрацией». Он дал Франку номер машины Жаклин и стал ждать, прислушиваясь к шелесту страниц.