«С тобой все в порядке, Бруно?» В комнату вошла Памела. «Кристина сказала, что у тебя будут довольно мрачные новости и тебе нужно будет выпить чего-нибудь покрепче, но ты выглядишь совершенно опустошенным. Ты белый как полотно. На, выпей немного виски — это не тот Лагавуллин, который ты пробовал прошлой ночью. Это простой скотч, так что сделай большой глоток».
«Спасибо, Памела». Он сделал большой глоток и чуть не подавился обжигающим напитком, но от этого почувствовал себя лучше. «Спасибо за выпивку и за то, что ведешь себя нормально. Боюсь, мне приснился кошмар, когда я читал об этих ужасах Оккупации. Для меня облегчение вернуться в сегодняшний день и к жизни в уютном доме.»
«Кристин сказала, что, по ее мнению, это как-то связано с убийством Хамида, но она не сообщила никаких подробностей. Забавно, что прошлое никогда полностью не уходит».
«Вы правы. Прошлое не умирает. Может быть, оно даже сохраняет способность убивать.
Послушайте, теперь у меня есть все, что мне нужно. Я заберу эти книги и оставлю вас в покое. Мне нужно вернуться в свой офис и приступить к работе».
«Ты уверен, Бруно? Тебе не нужно чего-нибудь поесть?»
Он покачал головой, забрал книги Кристин и откланялся. Отъезжая, он новыми глазами взглянул на эту безмятежную сельскую местность, которая знала подобные события, и знала их в памяти живых. Он подумал о дыме в небе от горящих ферм, крови на земле от убитых отцов; он представил, как французские полицейские отдают приказы, которые направляют военные колонны по проселочным дорогам — колонны, набитые арабскими наемниками в черной форме, имеющими лицензию на изнасилование, грабеж и мародерство. Он подумал о полуголодных молодых французах, прячущихся в горах с горсткой оружия, беспомощно наблюдающих за репрессиями, развязанными против их семей и их домов. Бедная Франция, подумал он. Бедный Перригор. Бедный Мому.
И что же, подумал Бруно, мы можем сделать с французами, которые долго откладывали свою месть одному из своих мучителей? По крайней мере, теперь он знал, почему на груди Хамида была вырезана свастика. Это означало не политику убийц, а настоящую личность трупа.
Вернувшись в Сен-Дени, Бруно немедленно поехал в дом мэра у реки на окраине города, показал ему книги Кристин и фотографию юного Будиафа с Виллановой и объяснил, почему теперь он считает, что их погибший герой арабской войны служил в мобиле Force Mobile. Мэра быстро убедили, но он согласился, что цепочка доказательств должна быть надежной. Они сели и по памяти составили неполный список всех семей, которых они знали в Сен-Дени или окрестностях, которые были частью Сопротивления. Они могли бы дополнить список на следующий день по записям Компаний Сопротивления в Париже.
«Итак, полиция сейчас собирается начать расследование в отношении половины семей Сен-Дени, чтобы выяснить, кто из них мог знать, что Хамид был в Мобиле полиции. Как, черт возьми, нам остановить выход ситуации из-под контроля, Бруно?»
«Я не знаю, сэр. Я пытаюсь это обдумать. Сначала они допросят стариков, тех, кто мог узнать Хамида. Это может занять недели, задействовать множество детективов, а затем вмешаться СМИ и политики. У нас на руках может оказаться национальный скандал. Нам могут понадобиться все ваши политические связи, чтобы заставить людей в Париже понять, что в этом не может быть победителей, что это всего лишь политический кошмар, когда правые раздувают шумиху по поводу того, что французские семьи сжигаются и терроризируются арабами на немецкое жалованье. Говоря лично, я настолько возмущен этим, что едва могу ясно мыслить, сэр».
«Прекрати называть меня сэром, Бруно. Мы через слишком многое прошли для этого, и я знаю, что делать, не больше, чем ты. На самом деле, я доверяю твоей интуиции в этом вопросе больше, чем своей. Я слишком увлекаюсь политикой.»
«Возможно, политика — это то, что нам нужно, чтобы пройти через это. Но я должен пойти и проинформировать следственную группу».
«Ты им еще не сказал? Значит, они ничего не знают о Force Mobile? — спросил мэр, а затем сделал паузу, прежде чем задумчиво продолжить: — Значит, у нас есть немного времени, чтобы подумать, как много им рассказать.
«Совсем нет времени, сэр», — отрывисто сказал Бруно. Решив подавить любые мысли, которые могли возникнуть в голове мэра, он продолжил: «Они знают, что я работаю над этим, а Изабель, инспектор, уже покопалась в военных архивах по поводу таинственного военного досье Хамида. Они близко напали на этот след, и я должен идти».