– Да и причин для такой экстренной эвакуации я не вижу. Ни Казанцев, ни Пушнов не делали опрометчивых шагов, не злоупотребляли пьянством, не имели несанкционированных контактов с противником – одним словом, никогда не попадали под подозрение.
– Следовательно, неприятель здесь ни при чём. К тому же он забрал бы всех лошадей, – продолжал размышлять вслух Хрусталёв.
– Точно.
– Выходит, казаки сговорились между собой похитить казну, а местных взяли в сообщники, чтобы те помогли схорониться в здешних лесах до лучших времён? Так?
– Не знаю.
– Но им бы тоже кони не помешали…
– Как вы выражаетесь – логично.
– Нет. Всё-таки главный подозреваемый один – Казанцев! Ведь только его Буран не найден до сих пор.
– Ну, и голова у вас Олег Петрович… Не голова, а Учредительное Собрание, Дума!
– На то она и дума, чтобы думать… В Кашовке всех опросили?
– Так точно.
– Никто? Ничего?
– Лето, господин подполковник. Жара. Черника-земляника прошли, а грибы ещё не начались. Так что народ по лесам не шибко шастает. И если что-то случайно увидит, то предпочитает хранить в тайне – время-то смутное, сами понимаете-с…
– Вот, ребус! Но, если окажется, что всё это безобразие затеял Павел Алексеевич, остальных, в том числе и вахмистра Пушнова, придётся искать уже на том свете. А там у нас с вами, к сожалению, осведомителей пока нет. Или есть? Как там у вас на этот счёт, Андрей Семёнович?
– О чём вы, господин подполковник?
– Агенты у вас есть?
– Конечно!
– И та том свете – тоже?
– Что значит «на том свете»? На той стороне – есть.
– Как вы с ними связываетесь?
– По-всякому. Чаще всего – старинным дедовским способом.
– Фонариком?
– Так точно.
– И когда у нас следующий сеанс связи?
– Сегодня вечером. В двадцать один ноль-ноль…
12
Никитин засел в прибрежных кустах и направил луч фонарика на противоположную сторону реки. Оттуда в тот же миг поступил условленный знак.
– Всё в порядке, Олег Петрович. Что вы хотите узнать?
– Спросите насчёт пленных.
– Есть!
Андрей Семёнович не медля выдал череду длинных и коротких сигналов. Азбуку Морзе Хрусталёв, конечно же, хорошо знал, но понять всё равно ничего не мог – радиообмен вёлся на зашифрованном коде.
– Был один казак. Офицер, – получив ответ, «перевёл» штаб-ротмистр.
– Пускай узнают о нём, как можно больше! – приказал подполковник.
Никитин продублировал его распоряжение светом фонаря. После чего добавил: «Конец связи».
13
– А как он поступает в случае срочной надобности? – спросил Хрусталёв, укладываясь спать. – Когда, например, нужно немедленно сообщить о перегруппировке сил или же атаке газами?
– А… Тогда Фриц пишет мне письма.
– Как он их передаёт?
– Обычной лодкой.
– Не понял.
– Кладёт на дно шифрованное послание и отталкивает лодку подальше от берега. Остальное – дело времени. Течение неминуемо прибьёт её к нашему берегу.
– А если нет?
– Поможем. За тем местом мои люди следят и днём, и ночью. Если что – они её баграми.
– Вот теперь – понял, – с облегчением вздохнул Хрусталёв и в очередной раз мысленно похвалил своего младшего коллегу за предусмотрительность.
14
После того как казакам удалось пронюхать, что в пропавшей казне находились их приварочные и чайные деньги, которых они ждали целый год, в полку опять началась смута.
Офицеры вслух недовольства пока не выказывали, но мысленно давно солидаризовались с младшим составом.
Средства-то немалые!
Младшие офицеры во всех родах войск получали на столование 96 рублей в год. Начальники пулеметных команд и старшие офицеры артиллерийских батарей – 180 рублей. Командиры рот, эскадронов, учебных команд – 360 рублей. Командиры отдельных сапёрных рот и отдельных сотен – 480 рублей. Командиры батальонов, помощник командира полка, командиры рот крепостной артиллерии, младшие офицеры артиллерийских бригад – 600 рублей. Командир артбатареи – 900 рублей. Командир отдельного батальона, артдивизиона – 1056 рублей. Командир полка, командир не отдельной бригады – 2700 рублей. Командир артбригады – 3300 рублей. Начальник отдельной стрелковой, кавалерийской бригады – 3300 рублей. Начальник дивизии – 4200 рублей. Командир корпуса – 5700 рублей.
Есть, точнее, было на что разгуляться!
Страсти улеглись только тогда, когда Олег Петрович на общем собрании личного состава клятвенно пообещал в течение недели произвести выплату всех задолженностей. Что, в конечном итоге, и было сделано после его обращения к командующему фронтом – генералу Брусилову – они были знакомы ещё с тех пор, когда Алексей Алексеевич командовал Железной дивизией.