Мы резво как в детском саду озвучили свой возраст. Двадцать четыре, восемнадцать, восемнадцать, двадцать восемь, двадцать и так далее. У дам вытянулись лица. Красин ухмыльнулся как тигр, сожравший козу.
— Почему у вас так много угаданных позиций? — возмутилась дама, сравнивая цифры на трех планшетах. — Как это возможно? Вы настолько хорошо знаете почерк каждого?
— Вовсе нет. Обе группы занимаются еще только два месяца, и личного почерка еще ни у кого не может быть. Я просто предположил, что люди постарше пойдут искать более экономичные и рабочие решения, а те, кто помоложе, будут стремиться выпендриться и сместиться куда-то в область фантастических конструкций. Но, заметьте, я тоже не все позиции угадал.
— Знаете! — возмутилась вестница постарше. — Теперь, когда мы увидели, как это опасно, я предложу действовать наоборот: брать людей с жизненным опытом. Постарше. Ведь эти ваши… элементы… могут обжечь, поранить, да и просто расстроить неопытного органика.
— Согласен, — опять со всей возможной нежностью улыбнулся Красин. — Обещаю, что мы во всем разберемся и соберем лучшую команду всех времен и народов, а также обеспечим идеальную безопасность с учетом всех наработанных практик. Скажите, вас проводить? Может быть, пообедаем? Мне бы не хотелось, чтобы вы уезжали от нас, как будто произошло что-то плохое. Ведь ничего ужасного не произошло. Мы поставили гипотезу, провели эксперимент, гипотеза не подтвердилась. Это и есть вся наша исследовательская жизнь. Я бы тоже хотел, чтобы все наши гипотезы оказывались верными, но, к сожалению или к счастью, этого не происходит. Зато происходит постоянное движение вперед, ради которого мы здесь все и собрались. Правда?
Дамы вздохнули, кивнули, соглашаясь то ли обедать, то ли со всем сказанным, и резво направились к выходу и покинули нас. Швед еле успел открыть сетку. Красин ушел за ними, а Бином остался. Он еще в середине процесса принял позу рука-лицо и, кажется, собирался остаться в этом состоянии до второго пришествия.
— А мы теперь что? — спросила староста пятилетней группы.
Швед вздохнул.
— Вот что сделаем. Те, кто своей работой удовлетворен, и успел ее сдать, ничего не делает. Идет обедать, ужинать, загорать, летать на дельтаплане, ну что вы там делаете, когда занятия закончились? Те, кто недоволен или не сдал, может доработать в минилабе и досдать в течение двух дней. Я хотел завершить всё сегодня, но сами видите — обстоятельства.
Народ с пониманием закивал и потянулся к выходу.
На улице я догнал Хмарь с Олич:
— Хей, тебе все-таки удалось хоть кому-то одолжить очки!
— Да, — засмеялась Хмарь. — Гештальт закрыт. А тебе опять удалось нахамить преподавателям.
— Ну нет, преподавателям я сегодня не хамил. Только пришельцам, и, кстати, не сильно.
— Ха! Надеюсь, им стало достаточно отвратительно, чтобы больше никогда сюда не приходить.
— Было бы славно, — улыбнулся я и остановился в задумчивости, размышляя, не пойти ли мне пообедать или метнуться в библиотеку, поделать реферат, заданный Рудником.
Пока я крутился и размышлял, ко мне подгреб Швед и протянул руку.
— Спасибо. Без дураков спасибо. Ты очень вовремя подкинул эту идею. Боюсь, ты завел себе личных врагов, они тебя точно запомнили.
— Главное, чтоб ты не завел. Ты же у нас босс. Кто будет утверждать концепции и получать бабло?
— Бабло на первую итерацию уже получено и притаилось на университетских счетах.
— Но где-то должна появиться и вторая? Или я ошибаюсь? Маловероятно, что мы что-то осмысленное сумеем слепить за полгода. Раз-два пирожок, три-четыре бублик, оно же так не работает.
— Согласен, думаю, что всё у нас будет. Насколько я знаю, эти дамы прибегают, когда мы начинаем пилить что-то новое-кленовое, а потом их смоет. Потому что проект, который длится полгода, уже не новый проект. После Нового года они потеряют интерес к андроидам, а по весне — к нам.
— Идеально!
Радий, Гелий и Бином собрались в любимом городском баре Бинома, который позвал друзей, чтобы обсудить вчерашнее и ненавязчиво извиниться за то, что не предотвратил. Разумеется, за сутки впечатления немного протухли, но он и не привык делиться тем, что не отстоялось.
Разлили «Мельницу в долине». Посидели молча. Радий осмотрел интерьер.
— Интересно здесь. Декорации, надо понимать, изображают аптеку?