– Ты к чему это Мишку вспомнил? – спросил Санька, провожая взглядом новый бриллиантик.
– К тому! – и Пирог выбросил руку с указательным пальцем.
Ничего не произошло.
– Видишь! Может, я раньше и мог что, не знаю, а теперь того… отсырел порох в пороховницах.
– Не отсырел, – успокоил Корнейка. – Просто ты забыл, как это делается. Вспомнишь. Вдохни носом и задержи дыхание. Досчитай до десяти. Представь, что ты берешь силу воздуха, энергию. Теперь медленно выдохни. Воздух вышел, а энергия осталась в тебе. Пока немного, чуть-чуть. Снова вдохни – и получишь новую порцию силы. Прибавь ее к прежней. Особенно глубоко не вдыхай, чуть глубже обычного – и довольно. И так – десять раз. Или пятнадцать. Сам почувствуешь, когда исполнишься силы.
Пирог послушно засопел.
Санька тоже.
И он действительно почувствовал, как в груди словно пружина стала закручиваться. С каждым вздохом пружина становилась туже и туже.
– А теперь освободи силу, дай ей волю, выпусти наружу!
Санька и Пирог одновременно выбросили руки – и коробочка, что висела в десяти шагах над кустом, вспыхнула, взорвалась.
– Получилось, – заорал Пирог, – получилось!
Санька кричать не стал, но тоже чувствовал: вышло! Пружина разжалась и некий – он не знал наверное, электрический или иной – заряд вырвался из груди, пробежал по руке и сорвался с указательного пальца. Попал в бриллиантик, нет, это уже другое дело. Главное, ему удалось накопить Силу и пустить ее в ход.
Пирог снова засопел.
– Ты погоди, погоди. С непривычки минут пять роздыху дай, – посоветовал Корнейка.
Санька же и сам решил передохнуть. Не такое это простое дело – молниями бросаться, пусть молнии и самые крохотные.
Немного отдохнув, он попробовал снова. Опять пружина в груди начала сжиматься, туже и туже, но, когда он достиг предела (сознавая, впрочем, что предел этот можно о-го-го как отодвинуть) люсид не взлетел.
– Теперь учись сохранять в себе силу. Дыши спокойно, бери от воздуха самую малость, столько, сколько уходит в саморазряд, – не оставлял напутствием Корнейка.
Ага. Саморазряд. Понятно. Без подпитки пружина сама распрямится, нечувствительно. А брать силы больше, чем требуется – вызвать непроизвольный срыв, что не есть здорово.
Он держал себя взведенным до того мгновения, пока очередной люсид не поднялся в воздух – и продолжал крепиться дальше, потому что Пирог расстрелял бриллиантик прямо на взлете.
Взрывчик встряхнул ещё с полдюжины коробочек, Санька выбрал вторую слева.
– Огонь!
И небесный бриллиантик обернулся вспышкой света.
– В цель, – Санька вытер со лба неведомо откуда взявшийся пот. В прошлый раз сказать наверное, что попал, он не мог. То ли он, то ли Пирог, а, может, Корнейка подсобил, по доброте. Вселял уверенность в новичков. Но сейчас-то целей было несколько, а поражена – одна. Та, которую он выбрал. Значит, действительно, смог. Сумел. Научился.
– Здорово, – поддержал Пирог. – Быть может, поучимся все-таки стрелять из ружей?
– Если ты научился попадать в цель Силой, попадешь из чего угодно – ружья, рогатки. Снежок бросишь – снежком попадешь.
– Ага, как на велосипеде кататься. Научился на одном – научился на всех.
– Верно, – согласился с Санькой Корнейка.
Ещё один люсид оторвался от куста и полетел ввысь. Пирог проводил его взглядом, но даже не попытался сбить.
– Хорошо, – одобрил Корнейка. – Стрелец – не тот, кто умеет стрелять, а тот, кто научился не стрелять попусту. Тренировка – другое дело.
– Где ж в Норушке тренироваться? У нас люсиды не летают. По лампочкам?
– По лампочкам не стоит, у нас их и без того мало. Придумаете. Только не форсите напоказ, не хвастайтесь.
– Почему? – Пирогу, верно, хотелось блеснуть перед пацанами. А что, классно: бах, и сбил яблоко, шишку, жестянку пивную.
– Ну, во-первых, силы в Норушкинском воздухе будет поболее, чем в здешнем. Правда, это дело привычки, быстро приспособитесь, полной грудью черпать будете, не люсиды – камни крошить можно.
– Столько силы? – обрадовался Пирог.
– То-то и оно. Нельзя до срока раскрывать себя, свои возможности перед врагом, – пояснил Корнейка.
– Перед врагом? А кто – враг?