Одиночество облачает тебя в прочную броню, но одиночество же и рвет ремни, пробивает кольчугу, сшибает латы, лишает их сияния. Вот только нежился в прохладных водах хрустального озера, овеваемый прохладным ветром, как уже бредешь по жаркой пустыне в безнадежном ожидании полузабытого звона нежных вод.
Нет сроков и дат, нет точных координат и конкретного места встречи, но пространство и время не имеют значения. К тому же, я умею ждать. Какое древнее, какое архаичное, седое ощущение: ждать с нетерпением. С мучительным нетерпением.
Мы все сравниваем: всё и вся со всем и всеми. И даже здесь, в полном отстранении от любых законов любых существовавших когда-либо и существующих ныне вселенных, сравнение — убийственно-универсальный способ мышления. Не спрашивай меня, зачем я решил прожить и прочувствовать расставание, зачем я решил ощутить тягучесть дней, хотя мог легко перелистнуть страницы времени до момента нашего воссоединения.
Я сравниваю. Протяженность рядом с тобой и протяженность без тебя. Я постигаю новый вид взаимодействия с окружающим — одинокое взаимодействие. Одинокое ожидание. Не дай тоске ожидания поглотить мое настроение, мою волю. Я мог бы обойтись без пути, однако я пройду этот путь до конца. Так я чувствую тебя ближе.
Анна проснулась от собственного голоса. Вернее, стона.
Тоска Хозяина была глубокой и настолько могучей, что не просто передалась Анне, как всегда передавалось его настроение, нет! Тоска затмила все другие чувства и переживания. Не мучь себя, мой Шели, я скоро буду. Я уже рядом.
Анна протянула руку в серую предутреннюю пустоту. Где-то там, над головой, на втором уровне, раздался шорох. Анастасия тоже проснулась и потягивалась в кровати. Начинался новый день. Неизбежный день после неизбежной ночи. Ванильный мир ждал. Совсем скоро хищными пастями растворятся двери модных бутиков, глупыми взглядами уставятся на прохожих продажные витрины.
3. Синхронизация
— Сегодня наш последний выходной! — Анастасия повысила голос, чтобы быть услышанной за шумом теплых струй. Дверь в душевую была распахнута; Анна с удовольствием рассматривала силуэт, обнаженную стройность которого целомудренно скрывала вуаль густого пара. — Выпей чаю или кофе, позавтракаем в городе.
Когда Анастасия, шлепая влажными тапочками, кутая тяжелые волосы в широкое банное полотенце, явилась к столу, Анна уже накрыла тосты дырявыми ломтями сыра и запарила крупные зеленые листы в огромной чашке. Анастасия повозилась с джезвой у плиты и через три минуты изящно приземлилась на оранжевый дизайнерский стул, едва прикрыв бедра полами бежевого махрового халата. Пространство студии наполнилось приторно-терпким кофейным ароматом.
— Вот понять не могу, — Анастасия не отрывала от гостьи прямого острого взгляда. — Высокие обитатели Границы всеведущи и всемогущи. Зачем направлять эмиссара в наш мир, если исход всех действий и событий уже предрешен и известен? Для вас, пограничников, не существует будущего, настоящего и прошедшего времен. Вечность на ладони. Для твоего… хм… Хозяина нет секретов и тайн. Все, что ты могла узнать здесь, не имеет никакого смысла, поскольку давно распечатано и сложено в файлы в ваших пограничных офисах.
— Не мне судить, — пожала плечиками Анна. Две женщины, облаченные в одинаковые халаты, были похожи сейчас на двух сестер. — Нам, пришедшим на Границу из ванильных миров, не дано разгадать хитрые загадки нового нашего дома. Остается только принимать на веру, подчиняться, исполнять, не спорить. В общем, служить верно, исправно и — получать удовольствие, — Анна улыбнулась.
— Что говорить о нас, простых смертных? — вздохнула Анастасия. — Для нас время — необратимо, неприкасаемо. Мысли путаются. Все, что тебе предстоит совершить, уже сделано и пройдено на Границе. Все уже сбылось, все решено. Все, что только становится чем-то здесь, уже давно стало, чем должно было стать, там, на Границе. Почему тебе просто не объявят результаты? И вообще, как ты с этим живешь?
— Я здесь как бы… — Анна замялась, подыскивая нужное слово, — рассинхронизирована. Как муха в янтаре, увязла во временном потоке этого мира. И, как и ты, не ведаю, что меня ждет.