Она начала подниматься чуть тише, боясь спугнуть того, кто прячется наверху.
Миновав последнюю лестницу, Джессика лихорадочно начала искать, чем бы вооружиться на случай нападения.
Дом был старым и пустовал довольно долго, поэтому в нем могли появиться незваные гости, которым, скорее всего некуда идти.
– Может тут хоть свет есть? – с надеждой спросила себя Джес и подошла к выключателю.
Пара щелчков, указывала на то, что света в доме нет. Она шла все дальше и дальше по длинному коридору. Справа была небольшая гостиная, посреди которой стоял большой кожаный диван, покрытый плёнкой. На стене висел огромный двухметровый телевизор, почему-то не накрытый ничем, отчего он покрылся толстым слоем пыли.
На противоположной стене гостиной, на большом холсте был нарисован портрет семейства Эванс.
– Винс Эванс значит, – шепотом произнесла Джес и улыбнулась.
На портрете были изображены родители Винса, родители родителей Винса и естественно он сам. Джес поймала себя на мысли, что его мама действительно была прекрасна. У нее неотразимая улыбка, красивые черные глаза и черные волосы. На фото ей около сорока, но она выглядит максимум на 27.
– Она невероятно красива, – решила Джессика и пошла дальше по коридору. – На втором этаже 4 комнаты, одна из них должна быть детской, – бормотала она.
Она начала открывать все двери по очереди, стараясь сильно не шуметь. Как бы то ни было, ее выдавал старый, скрипучий пол, издававший вопль, при каждом шаге, старые скрипучие двери, которые пели ей свою унылую скрипучую песню, даже ее дыхание, словно отражалось эхом.
– Бррр, – бормотала Джессика, проходя мимо дверей, покрытых паутиной.
В углу, в коридоре, она обнаружила висящую на стене биту, словно молившую ее о помощи. Пожалуй, она мне не помешает, решила Джес и осторожно сняла ее со стены. Рядом с битой висела, чья-то спортивная футболка, оформленная в золотую раму, пара медалей рядом на гвоздике, грамоты, на имя Мари Эванс. Значит, мама Винса занималась ещё и бейсболом.
– Яркая личность, – заметила Джес, пройдя дальше.
На стене, в красивых белых рамках висели фотографии мамы Винса. Она была просто чудесной, в молодости. Красивая, яркая, женственная, с удивительным чувством вкуса. Мари участвовала в школьных и городских соревнованиях по бегу, победила на школьном балу, была в группе поддержки, окончила школу с золотой медалью. Даже Хлоя не могла бы таким похвастаться, подумала Джессика и открыла дверь, идущую следом за стеной почета.
– Это точно детская, – решила Джессика, когда увидела письменный столик, и стульчик с розовой подушкой.
На столе стоял красивый абажур на вышитой крестиком салфетке. Он был из розового бархата, дополненный бусинами и цветочной вышивкой. Бронзовое его основание, было инкрустировано синими, блестящими стеклышками, разной формы. Вся мебель в комнате, как и во всем доме, была исключительно в викторианском стиле. Дерево было почти повсюду, на полу, в панелях, закрывавших нижние части стен, декоративных колонах, на потолке, на окнах и подоконниках. Выглядело это все, очень эффектно, не считая того, что дом был абсолютно пустым и брошенным на произвол судьбы.
– Ты собираешься украсть мой абажур, – спросил, чей-то голос, доносящийся из-за шкафа в углу. Его дверца была распахнута, поэтому ничего не было видно. Потом из-за этой дверцы появилась голова мамы Винса.
– Да ты и мою биту собиралась прихватить, – с иронией произнесла Мари и закрыла дверцу.
Перед Джессикой показалась полуобнажённые фигура матери Винса, которая пыталась примерить свои старые вещи, которые ей явно не по размеру. Мари уже около 70 лет. Это возраст, в котором бабушки вроде Мари таскают за собой лекарства в кульках, пытаясь не забыть выпить все в положенное время, но это точно не про нее. Это женщина огонь, женщина львица, именно это приходит в голову, с первых минут общения.
– Простите за вторжение, миссис Эванс, – ответила Джес смущенно. – Винс сказал, что тут никто не живёт.
Услышав имя сына, Мари заулыбалась и, надев свое облегающее черное платье и тесные черные туфли, подошла посмотреть на Джес поближе.
– Весьма утонченный вкус у моего сына, – подметила она и завистливо посмотрела на молодое и сияющее лицо Джессики. На ее розовые щеки, стройную фигуру и осиную талию, на ее чудесные вьющиеся от природы черные волосы.
– Как же тебя зовут, ангел мой, – спросила Мари и обошла ее вокруг.
– Джессика, – быстро ответила Джес и прикусила губу от смущения.
– Меня, Мари. Очень рада встрече. Пусть и неожиданной, – добавила она.
Джессике было весьма неловко, оказаться в такой ситуации и познакомиться с мамой Винса именно при таких обстоятельствах. К тому же она не могла понять, как миссис Эванс может быть жива, когда Винс говорил обратное. Может быть, он снова что-то задумал?