Тем же вечером колдунья пригласила меня якобы для теоретического занятия, на самом же деле она долго и нудно выуживала подробности.
— Почему ты связала Харота с теми письмами? — спросила тоном, от которого кровь стыла в жилах.
Ей впору становиться инквизитором (хм, в этом мире существуют инквизиторы?), потому что без клещей выудит всё наружу.
Впрочем, удар я выдержала.
Потому что ни единая сторонняя душа бы не проскользнула во дворец незамеченной, и никто, кроме короля, не мог знать о мельчайших деталях моего дня. Вся обслуга тщательно проверялась тайной канцелярией, и если бы при дворе появился осведомитель — рано или поздно его бы обнаружили.
Итак, оставался всего один человек, которому было известно каждое моё телодвижение и который мог подкупить какого-нибудь оборотня, чтобы следить за Ричардом. Тот вел открытую жизнь, за стенами замков не прятался, а потому его отследить сложности не составляло.
Я бы никогда не допустила причастности короля, если бы не его навязчивое желание жениться, которое проявлялось всё жестче и чаще. Словно болезненное желание. Идея фикс. Навязчивая идея.
Моя речь была построена исключительно на хлипких доводах, но Дардана не выгнала меня взашей, не наябедничала Хароту.
Она пообещала разобраться.
Пять дней назад…
Колдунья пригласила меня на вечернюю прогулку, на которой обмолвилась, что заключила тайный договор с оборотнями, дабы совместными усилиями отыскать виновного. Моему счастью не было предела. Мне хотелось повиснуть на шее Дарданы и бесконечно благодарить её.
— Не думай, что я помогаю тебе или Ричарду, — покачала женщина головой. — Я работаю на благо короны, и если окажется, что ты солгала мне, чтобы выгородить своего любовника, — без сомнений свершу над вами правосудие.
— Меня это полностью устраивает, — согласилась я, внутренне расцветая.
Пусть Дардана докопается до истины. Я приму любое откровение, только бы увериться, что не оклеветала добропорядочного человека или не допустила обмана.
Три дня назад…
Мы встретились в подземельях замка. Колдунья наложила на стены из толстого камня заклинание тишины, чтобы никто сторонний не подслушал наш разговор. Мне моментально стало не по себе.
Оказалось, что Дардана нащупала какую-то зацепку и добавила, что на Ричарда планируется вполне реальное покушение. Я сцепила пальцы в замок, только бы не выдать дрожи. Лишь бы не он. Пожалуйста.
Нельзя.
Недопустимо.
Страх ядом заполнил кровь, и мне показалось, что мир вокруг потускнел.
— Пожалуйста, дайте нам спастись… — пролепетала, не надеясь на понимание.
Не могла же великая колдунья поступиться своими принципами, подвести под угрозу расследование из-за просьбы наивной девчонки. Она была обязана отказать, сухо и строго, как отказывала всегда. Но в ледяном взгляде Дарданы мелькнуло нечто человеческое. Жалость? Сочувствие?
Уж не знаю, как, но Ричард был перенесен порталом в Кристань следующим утром.
— У вас будет полчаса на всё, — наставляла Дардана. — Портал откроется за алтарем храма. Отправь своего друга туда, куда не доберется ни один поисковый импульс.
Она не произнесла вслух названия места, но очень красноречиво глянула на электронные наручные часы, болтающиеся на моем запястье.
Я согласно кивнула.
День назад…
Тем кровавым рассветом Ричард зашел в пустующий храм за мной следом. Я слышала его шаги, и сердце замедлило бег. Времени катастрофически не хватало. Мне понадобилось десять минут на то, чтобы описать ситуацию и ещё пятнадцать на то, чтобы показать все «достопримечательности» обычной российской квартиры. Это у меня туалет или электрическая плита не вызывали опасений, для него же всё было новым и непонятным.
— Продержись один день, — попросила шепотом перед тем, как оставить его наедине с гигантским пугающим миром, как когда-то пришлось остаться и мне.
Ричард осмотрелся с видом бывалого путешественника между вселенными и показательно включил свет. Смотри, мол, не совсем безнадежен.
— Всего-то один день. Тебя я готов ждать гораздо дольше, — фыркнул он, целуя мои ноющие виски, дрожащие ресницы, мокрые от слез щеки.
Оставшиеся минуты мы просто стояли, держась за руки, боясь спугнуть робкую надежду на чудо. Портал начал сворачиваться, когда я запрыгнула в него и вернулась в молчаливый храм.
К полудню оборотни оповестили короля об «исчезновении» Ричарда, и мне пришлось изображать вначале неверие, а после — прилюдную истерику, только бы не вызвать ненужных подозрений. Зато всей столице стало известно: невеста короля безутешна, ибо потеряла то ли возлюбленного, то ли друга.
Когда я рассказывала Маделин о гибели Ричарда, то молча обнажила запястье, показывая пылающую метку. Знахарка всё поняла. Нужно молчать — неизвестно, кто и как нас подслушивает, — но её внук жив.
Иначе бы руна выцвела.
Иначе бы я сама превратилась в бесцветное подобие человека.
Сегодня…
Оставалось малое — вывести короля на чистую воду. И он вывелся на удивление легко. Возможно, из-за того, что в храме богов обнажаются любые эмоции, даже разрушительные. Становятся сильнее желания, и открываются истинные помыслы. Мы не рассчитывали, что, услыхав о нашей с Ричардом тайне, король бросится на меня как безумец. Но когда Харот понял, что я никогда не буду принадлежать ему — его окончательно сорвало с тормозов.
Зато какое красноречивое получилось признание!
Вскоре…
Я узнаю, что о любви ко мне речи не шло. Королю требовалось дитя двух миров, сосредоточие магии. Источник огромной силы мог принадлежать безраздельно Хароту. Перемещения меж пространством, путешествия в другие миры, пророческие сновидения — всё это и даже большее, неизвестное и неопробованное. Он планировал обратить меня в магический сосуд и растрачивать помаленьку. Проблема в том, что, будучи женой другого, я никогда бы не позволила собой манипулировать.
Не мне определять, оставаться ли королем тому, кто пытался отправить мужчин всего королевства на бойню ради своих безумных прихотей. Я постараюсь не думать о нем и той подлости, которую когда-то считала дружбой.
Важно другое. Отныне нет препятствий для нашего с Ричардом счастья. Ни недругов, ни соперников, ни врагов. Вскоре мы поселимся на границе меж странами оборотней и людей, и в нашем очаге не угаснет пламя.
Сейчас…
Я откинула чулки в угол и попыталась стянуть неудобное платье, но не смогла расстегнуть тугие пуговицы. Не терпелось оголиться, чтобы наконец-то выдохнуть с облегчением. Меня душила плотная ткань, сковывали шелка.
— Так вот о каком белоснежном облачении ты говорила, — Ричард откровенно глумился, повернув меня к себе спиной. — А что, очень даже аппетитно.
Его чуткие пальцы прочертили дорожку меж моих лопаток, коснулись первой пуговицы на лифе.
— Ага, и пышно как праздничный торт, — согласилась я, наслаждаясь нашей близостью. — Ты выжил в суровых российских реалиях?
— В какой-то момент мне показалось, что со мной разговаривают неведомые голоса из коробки, а потом я вспомнил, что ты называла это телевизором, — отшутился самый невероятный во всех измерениях оборотень, стянув с меня платье и губами тронув шею. — Боги, Риша! — простонал он. — Я так устал тебя ждать, что никогда уже не отпущу.
— Меня не было меньше суток, — смутилась я.
— Всё гораздо сложнее, — он прижал меня к себе и прошептал на ухо: — Мне пришлось ждать тебя целую вечность и один бесконечный день.
— Дождался? Теперь мучайся, — хмыкнула я и хотела добавить что-то ещё, но была повалена на кровать.
Которую, кстати, надо бы перевезти в наше новое жилище.