Ги смотрел на кучера и лакея. Взгляд его привлекло что-то поблескивающее возле коляски. Он подошёл. То была брошь с бриллиантами в зелёной эмали; видимо, она упала с платья женщины, когда та вылезала. Ги подобрал её и пошёл следом за владелицей. Из вестибюля он поднялся по ступеням, вошёл в застеклённую дверь и остановился, разглядывая окружающую роскошь — инкрустированный мраморный пол, массивную винтовую лестницу, расписной потолок, гобелены и громадную хрустальную люстру.
Прибежавший лакей, мимо которого он прошёл, окликнул его:
— Месье! Месье! Госпожа маркиза не...
Когда Ги повернулся к нему, отворилась дверь одной из комнат, и эта женщина вышла. Увидев Ги, замерла. Теперь она была без пальто и без шарфа, в сером шёлковом платье с пурпурными блестками. Ей было около тридцати пяти лет; на её смуглом широкоскулом лице сверкали изумительные тёмные глаза, с шеи свисало ожерелье из чёрных жемчужин, на руке красовалось несколько браслетов с крупными бриллиантами.
Лакей исчез. Ги поклонился и протянул брошь.
— Простите, что не поручил доложить о себе. Эту вещь я нашёл на тротуаре. Думаю, обронили её вы.
— Спасибо.
Женщина едва взглянула на брошь. Смерила взглядом молодого человека, но не подошла к нему. Ги стоял с брошью в протянутой руке, чувствуя себя довольно глупо. Видя, что женщина остаётся неподвижной, огляделся и положил брошь на стоявший поблизости столик. Внезапно поведение этой особы показалось ему нелепым. Он подумал, что ей хочется выглядеть величественной, показать себя идеалом женской красоты. «А она не идеал. Слишком маленького роста, прежде всего».
— Как вас зовут? — спросила женщина.
— Ги де Мопассан, мадам.
Молодой человек поклонился снова.
Она чуть заметно улыбнулась.
— Вы молоды. Ваши друзья, пожалуй, сочли бы, что вы находитесь в опасном положении, месье де Мопассан.
— В красоте всегда кроется какая-то опасность, мадам.
Судя по всему, ответ позабавил женщину, и Ги невольно ощутил её привлекательность.
— Скажите, — спросила она, — почему вы сидели на той скамейке?
— На Елисейских полях? — Вопрос показался ему странным. Он пожал плечами. — Безо всякой особой причины. Проходил мимо и сел. Разве...
— Нет, нет, ничего. — Помолчав, женщина вновь мимолётно улыбнулась. — Это принесёт вам удачу в жизни.
— Могу ли и я задать вам вопрос? — спросил Ги.
— Задавайте.
— С кем имею честь разговаривать?
— С маркизой де Пайва. — Голос её был холоден. — Спасибо, что вернули брошь.
Ги оставалось только уйти. Он поклонился и вышел из дома в распахнутую перед ним лакеем дверь. Мимо как раз проезжала коляска.
Так вот кто эта женщина! Маркиза Пайва — одна из самых известных кокоток. Ги запрокинул голову и радостно засмеялся. Рошгюд и другие студенты постоянно сплетничали о ней. Полагали, что она имеет такой доход от своих любовников, как иные европейские принцы и герцоги от своих владений. Ему стало любопытно, из чьей постели она возвращалась домой. Маркиза Пайва!
Ги шёл по Елисейским полям, довольный этой встречей. Почему бы не навестить Флобера? Мадам де Мопассан писала, что он живёт в своей квартире на улице Мурильо. Флобера позабавит его встреча с Пайвой. Время для визита было ещё раннее, поэтому на площади Звезды Ги свернул по авеню Императрис к Буа де Булонь и позавтракал в кафе-молочной, где подавали свежие яйца, домашние булочки и козье молоко. Когда на обратном пути он дошёл до авеню де ла Рейн Гортенз, на улицах уже царила суета. Ги свернул на улицу Мурильо, нашёл нужный номер и вошёл в дом. Эмили, служанка Флобера, проводила его в уютную бело-золотистую гостиную, выходящую окнами на парк Монсо.
— Чёрт возьми, юный повеса! — Из соседней комнаты вышел Флобер, закутанный в старый халат коричневого цвета, похожий на монашескую рясу, и в шлёпанцах. — Стало быть, приехал беспутствовать в Париж? — Блестя глазами, он пожал Ги руку. — Как тебе нравится этот город?
— Э-э... м-м... я обедал в кафе «Англе». И только что познакомился с маркизой де Пайва.
— Боже Всемогущий! Всего несколько дней в Париже и уже дружен с Пайвой. — Флобер распахнул дверь и крикнул: — Эмили! Принеси нам кофе!
Потом с неподражаемо смешной улыбкой повернулся к молодому человеку и заговорил снова:
— Я ведь знал её ещё Терезой Вийюань, женой низкорослого француза-портного, с которым она познакомилась в Москве — правда, в Вене бросила его. В Париж она приехала, дай припомнить, в сорок восьмом году. Сказала нам с Теофилем Готье[34]: «Господа, Париж — единственное место, где может преуспеть умная женщина».
34