— Нет.
— Для тебя они ещё не предел мастерства. Теперь ты писатель, сынок.
У Золя шёл громкий спор о войне.
— Говорите что угодно, но вольные стрелки были шайкой бандитов, — сказал Ги.
— Чёрт возьми! С нами было их десятка два, хватали всё, что попадалось под руку. Совсем как пруссаки.
— А те сухие галеты помните? — заговорил Энник. — Маленькие, круглые, лёгкие, потрескавшиеся. Их ели пригоршнями — и через полчаса едва не умирали от жажды.
— Ну а газеты — что они писали о немецкой армии? «Жалкие, нищие германские войска»! Можно было подумать, что они голодные, оборванные и мрут тысячами на обочинах дорог.
— Да, и Бисмарк[85] у них умирал от какой-то загадочной болезни, — сказал Ги. Все засмеялись.
— Мы как-то три дня шли под дождём и не видели ни одной провиантской телеги, — вспомнил Алексис.
— А мы шли четырнадцать часов вперёд, потом четырнадцать обратно и не видели ни единого пруссака.
— Даже генералы не знали, куда идти. Их всех снабдили картами Германии, но ни у одного не было карты Франции!
— Правда! — сказал Гюисманс. — Мы были в Шалоне, когда Луи Наполеон проезжал со своим штабом.
— Да-да! — выкрикнул Сеар. — Помнишь ту вереницу телег и поваров при нём? У него было двадцать пять офицеров, шестьдесят человек охраны, с полдюжины жандармов — и семьдесят три человека обслуги: дворецких, камердинеров, поваров, лакеев плюс четыре его верховые лошади, две кареты, около пятидесяти других лошадей, и не забудь дюжину багажных телег, две — только для поваров!
— Вот-вот.
Мадам Золя, высокая, смуглая, раздала печенье и маленькие бутерброды.
— Вы, кажется, пережили всё это очень горячо, — сказал Золя. — Почему вам вместе не написать книгу о войне? Тема громадная.
— Что? — зароптали все. — Писать впятером?
— Мы даже одной главы не напишем.
— Нет-нет, — сказал Золя. — Каждый по рассказу — страниц на сорок — пятьдесят. Потом опубликуйте их вместе.
Собравшиеся переглянулись.
— Если хотите, — предложил Золя, — я тоже напишу рассказ.
С рассказом Золя разошлась бы любая книга. «Западня» раскупалась вовсю, инсценировка её шла при переполненных залах. Золя внезапно стал знаменитым, разбогател, купил дом с садом в Медане возле Сены. Что до остальных, Энник последовал советам мэтра о создании известности и разжёг дискуссию о «банде Золя» тем, что под вымышленной фамилией нанёс ей ловкий «удар» в газетной статье. И критики попались на эту удочку! Все пятеро стали почти знаменитостями.
— Отлично. Я готов.
— Я тоже.
Согласны были все.
— Как мы назовём книгу?
— «Комическое вторжение», — предложил Гюисманс.
Все протестующе зашумели.
— Давайте озаглавим её «Меданские вечера», — сказал Сеар.
— Прекрасная мысль!
Это предложение дружно поддержали.
Вечером, когда Ги вернулся домой, мадам Анжель и четыре девицы развлекали клиентов в гостиной перед тем, как приступить к делу. Он поднялся к себе; снизу доносились звуки пианино, потом на нижнем этаже прямо под ним хлопнула дверь — малышка Сюзи уединилась с одним из мужчин. У Ги существовал замысел рассказа о публичном доме, но для этого сборника он был, пожалуй, слишком дерзким. И всё же было бы приятно вывести в рассказе этих девиц. Он раскрыл окно и высунулся в прохладную ночь. Ему припомнилась маленькая пухлая проститутка, которую они с Пеншоном, будучи ещё лицеистами, встретили в Руане. Пышка... Он улыбнулся. Внизу бренчало пианино.
Сеар, насвистывая, вошёл в кабинет Ги и протянул пригласительную открытку.
— Фоконье ждёт меня завтра к званому обеду. Я не смогу. Будь другом, сходи ты.
Предполагалось, что Сеар и Ги будут принимать многие приглашения от влиятельных чудаков, оказывающих помощь своим протеже, честолюбивых женщин, стремящихся устроить у себя политический салон, щедрых предпринимателей, желающих сделать того или иного министра своим должником.
— Извини, старина, завтра вечером нужно быть у Золя. Тебе тоже.
— Знаю, в том-то и дело. Мне надо ехать с Барду в муниципалитет. К Золя вынужден буду опоздать. Поезжай, у Фоконье тебе задерживаться не придётся.
— Кто он такой? — спросил Ги.
— Арман Фоконье? Судовладелец, издатель газеты; контролирует половину Туниса. Очень влиятельный. Увлекается изготовлением керамики. Она чудовищна, но он хочет получить «академические пальмы» от Барду.
85