В расстроенных чувствах мама горько кивает.
— Хорошо, Ташуль. Если тебе так угодно… — бормочет печально. — Слушай, не хочешь перед Испанией прилететь сюда?
В Марокко? Я даже не думала об этом.
Пожевывая нижнюю губу, размышляю над идеей.
— Я не хочу мешать тебе и Аркадию Валерьевичу.
Мама энергично отмахивается.
— Он будет только рад, если ты навестишь нас! Аркаша переживает, что не уделяет мне достаточно времени. Думает, будто я тоскую в одиночестве. Но разве это реально? Находясь в таком колоритном месте, испытывать скуку?! Ташулька, все! Прилетай! Исследуем Рабат вдоль и поперек!
Черт возьми, почему бы и нет?
Повидаюсь с мамой напоследок.
— Оке-ей, — демонстрирую ей крошечную, но искреннюю улыбку. — Уговорила.
— Прекрасно! Бронирую билет!
АНТОН
Выдался на редкость хреновый день. Не в радость самому себе сознаваться, что после тотального разлада с Ибрагимовой каждый день наводит грусть. С момента, как я разлепляю глаза и тащу свой зад на рутинную утреннюю пробежку, и до минуты, когда меня рубит буквально на ходу, потому что я только и делаю что насилую свое тело в тренажерке, а после на тренировках с командой, чтобы ничего не чувствовать ниже подбородка, особенно — этой штукой под названием сердце.
За минувшие дни дома появлялся лишь раз. Каюсь, надрался с мужиками в клубе и привез оттуда за каким-то хером двух телок. Ну, выебал их, разумеется. И это увидела Таша, по непонятной причине выпершаяся гулять ночью в сад. Заебись, что еще сказать. Если лажать, то только в стиле Антона Куркова.
Вроде и плевать должно быть, но дерет меня что-то изнутри в режиме нон-стоп, бляха. Скребется, воет, мечется реактивной торпедой. Что это? Вина? С хуя ли? Я ничего ей не должен. Как и она — мне, само собой.
Хотя коробит, что от недотраха страдаю в итоге я.
Я подыхаю от желания, думаю о ней двадцать четыре на семь, а причине моих страданий на все по барабану.
Да, да. Я наломал дров. Подпортил девчонке жизнь. Понимаю, потрясающим сексом грехи не искупить. Что ж, я мог бы попытаться, но принцесска встала в позу, и ни в какую не идет на компромисс.
По-другому я с женщинами не умею. Вижу, хочу, беру. Во всем остальном — каких-то промежутках между пунктами — смысла не вижу.
Эгоцентрик до мозга костей. Так, кажется, говорила Таша.
Что есть, то есть. Получите и распишитесь.
Кому я такой — с изъянами — нужен? Даже матери родной, которая забыла о наличии сына, получив от моего отца компенсацию после развода. Больше двух лет прошло с тех пор, как мы созванивались в последний раз.
Небо затянуто сплошной свинцовой тучей, ледяные капли дождя барабанной дробью отскакивают от каучукового покрытия баскетбольной площадки. Мерно отбиваю на месте мяч, встряхиваю с волос влагу, смешавшуюся с каплями пота.
Какого хрена все разом навалилось? Черепушка трещит по швам от изобилия всякой чуши: типа размышлений о чувствах, прошлом, настоящем и будущем. О Таше, разумеется. Штормит от нее бешено. Даже когда рядом нет, я ощущаю ее присутствие. Словно призраком за моим плечом плетется. На всякий случай оборачиваюсь. Нет никого. Будь она духом, то, безусловно, самым нудным.
Ухмыляюсь шутке и бросаю мяч в корзину.
Все же чутье меня не подвело.
Таша поблизости. Я обнаруживаю ее, когда плетусь в дом, и волоски на моем теле встают дыбом. Укрываясь под черным зонтом, она переминается с ноги на ноги рядом с автомобилем, наблюдая, как отцовский водитель загружает чемоданы в багажник.
Чемоданы… ее?
Я роняю мяч. Руки вдруг слабеют, становятся непослушными, словно ватой напичканы. Млею, как придурок, не в состоянии сдвинуться и на миллиметр. Почему-то в сознании всплывает сцена, как я встретил Ибрагимову в начале лета. Точно так же я обомлел тем днем.
Звук дождя глушит удар баскетбольного мяча о землю. Таша не оборачивается, и мы не пересекаемся взглядами как в замедленной съемке, будто вырвавшись из сцены кинофильма.
Что происходит?
Куда она намылилась?
Таша ныряет в автомобиль после того как водитель открывает для нее пассажирскую дверь. Наконец, я срываю с себя оковы оцепенения и даю деру. Несусь со сверхзвуковой скоростью в надежде догнать отъезжающую к воротам машину. Выжимаю силы по максимуму…
Не успеваю.
Ниссан скрывается из поля обозрения.
Зачем я вообще побежал?
Не все ли равно, куда она, и как долго я ее не увижу?
Очнись, Курков!
Будто ополоумевший, колочу себя по башке.
Надо придти в себя.
Бля. Бля. Сердце колотится как исступленное. Вот-вот дыру в груди проделает и умчится за Ибрагимовой.