4). Состояния Брахмы13: (31) дружелюбие, (32) сострадание, (33) радостность, основанная на симпатии, (34) уравновешенность (см. гл. III, п.2);
5). Бесформенные сферы. (35) сфера бесконечного пространства, (36) сфера неограниченного сознания, (37) сфера «все — ничто», (38) сфера ни восприятия, ни невосприятия (см. гл.III, п.1b); 6). (39) Восприятие отвратительных аспектов еды (см. гл.II, п.5b); 7). (40) Анализ четырех элементов14.
[11] Висуддхимагга («Путь чистоты») — одно из сочинений Буддхагхоши (5 в. н.э.), крупнейшего комментатора палийских канонических текстов буддизма.
[12] Сангха — община буддийских монахов. Специальное значение этого термина представлено на с...
[13] Брахма — верховное божество, творец Вселенной.
[14] Четыре элемента — земля, вода, огонь, воздух.
Медитирование на двух объектах из сорока всегда и при всех обстоятельствах благотворно — это реализация дружелюбия (номер 31) и вспоминание о смерти (номер 27). Остальные подходят только для некоторых типов людей и при вполне определенных обстоятельствах. Вспоминание о Будде (номер 21), например, требует сильной веры, а уравновешенность (номер 34) предполагает огромный опыт совершенствования в «состояниях Брахмы», предшествующих ей. Таким образом, некоторые медитации могут не соответствовать типу личности, другие — вызывать непреодолимое сопротивление, третьи же могут вести к осуществлению ненужной цели. Следовательно, сами по себе упражнения не имеют ценности. Они культивируются только в качестве противоядия по отношению к определенным нездоровым и нежелательным состояниям. Китайский текст выделяет пять дверей дхармы, или пять основных тем медитации:
1. Загрязнение (номера 11-20,28,39) - для нейтрализации жадности.
2. Дружелюбие (номер 31) - для нейтрализации злобности.
3. Обусловленное взаимозависимое происхождение (см. ниже) — для нейтрализации глупости.
4. Процесс дыхания (номер 29) — для нейтрализации дискурсивного мышления.
5. Созерцание Будды (номер 21) - для нейтрализации любого сочетания из четырех вышеуказанных нежелательных состояний.
Как правило, различают три вида людей в соответствии с тем, управляют ли ими жадность, или ненависть, или заблуждение. Палийские и китайские источники содержат некоторые наиболее интересные характерологические очерки, в которых описываются основные свойства и потенциальные возможности каждого из трех типов. Конечно, одно дело понимать эти описания, другое — применять их к самому себе и к другим. Духовная проницательность учителя — часто лучший и наиболее надежный проводник в таких случаях.
Было бы, однако, ошибочно предполагать, что эти 40 объектов полностью исчерпывают область буддийской медитации. Они охватывают только те практики, которые входят в рубрику «упражнения для развития внимательности и сосредоточенности». В «Висуддхимагге» Буддхагхоши они занимают 300 страниц. Еще 250 страниц отведены под медитационные упражнения, посредством которых достигают мудрости и объектом которых являются скандхи, взаимозависимое происхождение, четыре священных истины и т.д. Это различие станет яснее, когда мы перейдем к объяснению того, какие базовые состояния включает медитация.
Медитация — европейский термин, охватывающий одновременно три различных понятия, всегда четко разграничиваемых буддистами, т.е. внимательность, сосредоточенность и мудрость. Их взаимосвязь не сразу очевидна для европейцев, незнакомых с традицией и терминологией. Следующая диаграмма может помочь им.
A. Внимательность имеет отношение к начальным этапам медитации, более подробно о ней говорится далее. В и С традиционно определяются следующим образом: Успокоение — это самадхи15, состояние, характеризуемое «одноточечностью» мысли. Интуиция — это мудрость, суть которой заключается в понимании реальности «как она есть». Транс обнаруживается как состояние внимания, полностью поглощенного безобъектной сущностью; с развитием мудрости становится отчетливее интуиция пустоты. Безобъектная сущность и пустота — два конечных пункта, в которых жизнь находится на грани угасания. Их комбинация приводит к заключительному освобождению в нирване. Я полагаю, что начинающие испытывают огромные трудности в понимании фундаментального различия между трансом и мудростью. Функция транса не предполагает возрастания мудрости. Личность, которая выходит из транса, становится не мудрее, но экстатичнее. Существует даже некоторое противостояние между двумя видами подступа к нирване, и в данном существовании большинство людей вынуждены специализироваться в одном из них.
[15]Самадхи — санскритский термин для обозначения трансового сосредоточения.
B. Сначала я должен разъяснить, что такое трансовая сосредоточенность. Ее функция основывается на предпосылке о том, что наш разум состоит из двух в корне отличных частей — глубинной, которая спокойна и тиха, и поверхностной, беспокойной. Поверхностный слой находится в вечном волнении и беспорядке. Однако существует центр полного спокойствия на дне разума, «по ту сторону» и сознания, и бессознательного, — как это понимают психологи. Хаотичность является следствием, в основном, трех факторов: 1) чувств, 2) страстей, желаний и вожделений и 3) дискурсивного мышления. Чтобы надлежащим образом покорить этих врагов духовного покоя, необходимо «отдернуть» чувства от их объектов, подобно тому, как черепаха втягивает свои конечности, прекратить желать чего-либо и приостановить дискурсивное мышление.
Эта концепция, вероятно, встретит некоторое сопротивление. Тотальное «отдергивание» чувств вступает в конфликт с обычаями нашей экстравертной цивилизации. Люди часто верят в то, что нужный результат достижим скорее во сне, нежели в покое, хотя опыт многих поколений йогинов доказывает иное. Во многих людях глубина так плотно закрыта беспорядком, что они выражают полнейшее недоверие, когда им говорят о затонувшем острове тишины в их сокровеннейшем центре. Другие не могут понять, каким образом кто-то надеется достичь контакта с реальностью, покинув все внешние объекты, поскольку именно на них и основывается, по их предположениям, знание. Они опасаются, что небытие — единственный возможный исход этой процедуры. Йогин в самом деле подобен пауку-отшельнику, плетущему в пустоте идеальные паттерны16, состоящие исключительно из волокон его сердцевины. В прежние времена транс был отнюдь не неизвестен также и среди христиан-созерцателей. Следующая цитата из Дионисия Ареопагита17, возможно, выражает главную идею в форме, более близкой по духу западным читателям: «Ты, о высокочтимый Тимофей, желая достичь мистического созерцания, принудь себя выпутаться из чувств и деятельности разума, и из всего того, что воспринимаемо чувствами и интеллигибально, и из всего, что есть, и из всего, чего нет, кончай тем, что поднимай себя посредством незнания так высоко, как только можешь сделать это, к единению с Ним, Кто выше всякого бытия и всякого знания; возвысь себя посредством абсолютного разъединения с самим собой и со всеми вещами, отторгая все и исчезая из каждого препятствия, к Тому, Кто есть сияние сверхъестественной яркости, исходящее из божественной тьмы».
[16] Паттерн — образец, модель
[17] Дионисий Ареопагит — первый афинский епископ 1 веке которому приписывается авторство ареопачитик, собрание четырех трактатов, одним из которых является «Таинственное богословие». Выдержка из этого сочинения и приводится в настоящей книге.
Другое препятствие для понимания содержится в терминологии традиционного представления буддийской психологии о «сосредоточении». Этот термин здесь встречается в двух значениях: 1) в качестве фактора, неотъемлемо присущего всякому мышлению, и 2) в качестве специфической и, скорее, редкой добродетели.
1). В своей обычной форме сосредоточение — это сужение до некоторой степени сферы внимания в течение какого-то времени, определяемого волей. Разум становится одноточечным, неколеблющимся, нерассеянным, подобным пламени лампы в отсутствие ветра. Без определенной степени одноточечности никакая ментальная активность вообще не может иметь места. Всякий ментальный акт, строго говоря, длится одно мгновение и тут же сменяется другим. Сосредоточение придает некоторую стабильность этому вечному потоку изменений, давая возможность разуму, не отвлекаясь, удерживаться долее, чем одно мгновение на каком-то объекте. Кроме того, сосредоточение — это и синтезирующая активность, оно связывает воедино несколько ментальных состояний, которые возникают в одно и то же время, подобно тому, «как вода связывается с пеной от мыла». Интеллектуальное сосредоточение, таким образом, содержит примесь неполезных мыслей. Разум должен быть неотвлекаемым, подобным ножу убийцы, который не делает осечки, подобным воровству, которое не терпит неудачи. Разум одной цели способен выполнять более эффективно все, что он ни делает, будь это хорошее или дурное. Высокая степень этого вида сосредоточенности обязана в большой степени «охотничьему инстинкту» и может быть наилучшим образом наблюдаема у горностая, преследующего кролика. Интеллектуальная сосредоточенность — это свойство, которое и этически, и духовно нейтрально. Многие научные работники обладают незаурядной способностью концентрации мысли. Однако не все интеллектуальные достижения способствуют спокойствию разума или духовному прогрессу. Когда сэр Исаак Ньютон сварил свои часы вместо яйца, которое дала ему экономка, он таким образом продемонстрировал ту интенсивность, с которой его разум фиксировался на интеллектуальной задаче. Но в результате его интеллектуальных усилий темная тень легла на духовное сияние универсума и небесные созвучия стали почти неслышны.