И в просторе пустыни бесплодной,Где недвижен кошмар мировой,Только носится ветер холодный,Шевеля пожелтевшей травой.
Дон-Жуан
(Отрывки из ненаписанной поэмы)
But now I am an emperor of a world, this little world of man. My passions are my subjects.
Но теперь я властитель над целым миром, над этим малым миром человека. Мои страсти – мои подданные.
1
La luna llena … Полная луна…Иньес, бледна, целует, как гитана[2].Te amo… amo …[3] Снова тишина…Но мрачен взор упорный Дон-Жуана.
Слова солгут – для мысли нет обмана, –Любовь детей – она ему смешна.Он видел всё, он понял слишком раноЗначение мечтательного сна.
Переходя от женщины продажнойК монахине, безгрешной, как мечта,Стремясь к тому, в чем дышит красота,
Ища улыбки глаз бездонно-влажной,Он видел сон земли – не сон небес,И жар души испытанной исчез.
2
Он будет мстить. С бесстрашием пиратаОн будет плыть среди бесплодных вод.Ни родины, ни матери, ни брата.Над ним навис враждебный небосвод.
Земная жизнь – постылый ряд забот,Любовь – цветок, лишенный аромата.О, лишь бы плыть – куда-нибудь – вперед, –К развенчанным святыням нет возврата.
Он будет мстить. И тысячи сердецПоработит дыханием отравы.Взамен мечты он хочет мрачной славы.
И женщины сплетут ему венец,Теряя всё за сладкий миг обмана,В проклятьях восхваляя Дон-Жуана.
3
Что ж, Дон-Люис? Вопрос – совсем нетрудный.Один удар его навек решит.Мы связаны враждою обоюдной.Ты честный муж, – не так ли? Я бандит?
Где блещет шпага – там язык молчит.Вперед! Вот так! Прекрасно! Выпад чудный!А, Дон-Люис! Ты падаешь? Убит.In pace requiescat[4]. Безрассудный!
Забыл, что Дон-Жуан неуязвим!Быть может, самым адом я храним,Чтоб стать для всех примером лютой казни?
Готов служить. Не этим, так другим.И мне ли быть доступным для боязни,Когда я жаждой мести одержим!
4
Сгущался вечер. Запад угасал.Взошла луна за темным океаном.Опять кругом гремел стозвучный вал,Как шум грозы, летящей по курганам.
Я вспомнил степь. Я вижу за туманомУсадьбу, сад, нарядный бальный зал,Где тем же сладко-чувственным обманомЯ взоры русских женщин зажигал.
На зов любви к красавице-княгинеВошел я тихо-тихо, точно вор.Она ждала. И ждет меня доныне.
Но ночь еще хранила свой убор,А я летел, как мчится смерч в пустыне,Сквозь степь я гнал коня во весь опор.
5
Промчались дни желанья светлой славы,Желанья быть среди полубогов.Я полюбил жестокие забавы,Полеты акробатов, бой быков,Зверинцы, где свиваются удавы,И девственность, вводимую в альков –На путь неописуемых видений,Блаженно-извращенных наслаждений.
Я полюбил пленяющий развратС его неутоляющей усладой,С его пренебреженьем всех преград,С его – ему лишь свойственной – отрадой.Со всех цветов сбирая аромат,Люблю я жгучий зной сменить прохладойИ, взяв свое в любви с чужой женой,Встречать ее улыбкой ледяной.
И вдруг опять в душе моей проглянетКакой-то сон, какой-то свет иной,И образ мой пред женщиной предстанетОкутанным печалью неземной.И вновь ее он как-то сладко ранит,И вновь – раба, она пойдет за мнойИ поспешит отдаться наслажденьюВосторженной и гаснущею тенью.
Любовь и смерть, блаженство и печальВо мне живут красивым сочетаньем,Я всех маню, как тонущая даль –Уклончивым и тонким очертаньем,Блистательно-убийственным, как стальС ее немым змеиным трепетаньем.Я весь – огонь, и холод, и обман,Я – радугой пронизанный туман.
Из книги «Горящие здания»
Лирика современной души
1900
Мир должен быть оправдан весь, чтоб можно было жить.
Кинжальные слова
I will speak daggers.
Я устал от нежных снов,От восторгов этих цельныхГармонических пировИ напевов колыбельных.Я хочу порвать лазурьУспокоенных мечтаний.Я хочу горящих зданий,Я хочу кричащих бурь!