Дантес нуждался, прежде всего, в моральной подготовке: надо было готовиться ко всему, - ведь заставил же его Пушкин венчаться всего полмесяца назад, а во-вторых, к непосредственной (физического свойства) защите от пули русского поэта. Смерть, конечно же, никак не входила ни в планы самого француза, ни в холодные расчеты Геккерена (иначе думать и нельзя, если исследователь знаком хоть немного с приёмами и методами масонов в подобных случаях). Но как обезопасить Дантеса? Только обманным путём, только с помощью подлости, - других способов у голландца не было.
О том, как решил этот сложный вопрос Геккерен (а он должен был решать его, во что бы то ни стало), высказал свое мнение в статье "Поединок или убийство?" врач и судебный эксперт В. Сафронов. Автор указывает на три обстоятельства, свидетельствующие, по его мнению, о преднамеренном убийстве Пушкина. Во-первых, пишет Сафронов, пистолеты Пушкина были куплены перед дуэлью, в то время, как пистолеты Дантеса были взяты Аршиаком у французского посла Баранта, они уже были пристреляны. А это было не только нарушением дуэльного кодекса, но и преступлением. Во-вторых, Сафронов установил, что соперники стрелялись не из гладкоствольных пистолетов с кремнёвым замком, как считалось ранее, но из пистолетов с нарезными стволами, обладавшими большей убойной силой. И, в-третьих, Сафронов задаётся вопросом: почему же Дантес после выстрела в него Пушкина - замечательного стрелка - оказался лишь контужен?
Геккерен и его единомышленник прусский посол Либерман (кстати, единственный из иностранных послов не присутствовавший на отпевании Пушкина) выдвинули версию о мундирной пуговице, якобы спасшей Дантеса. Сафронов установил, что на месте предполагаемого ранения на мундире Дантеса пуговиц не было. Да и сами адвокаты поручика вскоре переменили версию - оказывается, Дантеса спасла пуговица от подтяжек под мундиром. И здесь Сафронов высказывает сомнение - могла ли маленькая пуговица не позволить пуле пистолета большой убойной силы поразить Дантеса? Сафронов приходит к. выводу: есть основание считать, что под мундиром Дантеса находились металлические пластины - они-то и отразили пулю Пушкина, при этом, как известно, Дантес упал - такой мощи был выстрел!
"Под угрозой гибели на месте поединка такой бесчестный человек, как Дантес (и его ''отец" - Н. Б.) мог пойти на любую подлость. Тем более, что дело имел с такими доверчивыми людьми как Пушкин и Данзас, которым и в голову не могла придти мысль об ухищрениях противника", - так писал Сафронов. Автор указывал также на удивительное спокойствие не отличавшегося особой смелостью Дантеса, несколько секунд ожидавшего выстрела Пушкина, и на отсутствие врача на месте поединка.
Версия Геккерена.
Пушкина больше не было. Самое опасное было позади. Гнев и немилость царя, определение военно-полевого суда, прозрение общества - всё это уже мало волновало "отца" и "сына". Они спокойно (Дантес, правда, до границы в сопровождении жандарма) покидали Россию. Но Геккерену до отъезда надо было ещё обстряпать кое-какие, для него, впрочем, довольно важные, дела. Надо было ещё больше запутать следы. Он быстро справился и с этой задачей, благо помощников (из числа недругов Пушкина) у него было довольно. У масонов и на этот случай была давно оправдавшая себя тактика. Дело обыгрывалось так, что, в конце концов, по словам А. Ахматовой, на поверхность всплывали два взаимно уничтожающие друг друга документа или факта, и дело затемнялось до неузнаваемости. Так произошло и после убийства Пушкина. Всплыло, правда не два, а несколько документов (а еще больше слухов и домыслов), в которых вина за случившееся возлагалась попеременно на самого поэта, на его жену и на Александру Николаевну Гончарову, авторами же подметных писем поочередно назывались то князья Гагарин и Долгоруков, то графиня Нессельроде, то граф Уваров. Оставлялось место и для намёков на участие в этом деле Николая I и III отделения. И самое примечательное и необъяснимое во всём этом то обстоятельство, что, как сказал или как завещал Геккерен, так и вышло: на протяжении 150 лет все, кто когда-либо писал о дуэли и смерти Пушкина, неизменно, как заворожённые, шли на поводу у версий, оставленных будущим пушкинистам голландским послом.
Печально, очень печально, но следствие неминуемо возвращается на истинный путь, и теперь уже не следует бояться нарушить заповеди масона Геккерена.
Советские пушкинисты И. Ободовская и М. Дементьев прошли первый, хотя и самый трудный, но зато и самый почётный отрезок на этом пути, окончательно реабилитировав от наветов Геккерена и его верных учеников (в их числе старательней других выглядели такие советские авторы, как П. Гоголев В. Вересаев М. Цветаева и А. Ахматова), жену поэта и её сестру Александру. Про Наталью Николаевну, например, Д. Благой после знакомства с работой И. Ободовской и М. Деменьтъева сказал: "Никто не должен, не смеет не только бросить, но и поднять на неё камень". Настоящего автора дипломов указал нам Пушкин. Дальнейшие исследования, в том числе настоящие заметки, должны показать, на кого должен быть поднят, а затем брошен камень.
Помощники голландского посла.
Кто из русских масонов оказывал прямую или косвенную помощь Геккерену? Это были:
Бенкендорф, - начальник III отделения, член ложи "Соединённых друзей" с 1810 года, имел 3-ю степень посвящения.
Л. В. Дубельт, заместитель Бенкендорфа, до 1819 член ложи "Палестины" с 1819 - член-основатель ложи "Соединённых славян", где был вторым наблюдателем, а с 1820-21 гг. - помощник мастера и делегат при Великой ложе "Астрея", член зарубежных лож "Золотого Кольца" / Белосток/ и "Эммануила" /Гамбург/.
Н. Ф. Арендт, лейб-медик, хирург, член-основатель ложи "Святого Георгия Победоносца" во Франции, в русских оккупационных войсках /г. Мабёж/.
С. С. Уваров, министр просвещение член ложи 'Полярной звезды".
М. А. Дондуков-Корсаков ("князь Дундук"), председатель цензурного комитета, член ложи "Избранного Михаила".
М. Ю. Виельгорский (самый крупный русский масон того времени), до 1821 года 1-й Великий наместный мастер Великой провинциальной ложи, супер-префект капитула "Феникс", после 1821 г. Великий мастер Великой провинциальной ложи и префект капитула "Феникс".
В Ф. Адлерберг, министр двора, член ложи "Александра к военной верности".
Г. А. Строганов (двоюродный дядя Н. Н. Пушкиной, сын крупного масона XVIII века А. С. Строганова), и К. Н. Бессельроде (министр внутренних дел) их масонство формально не установлено, но они, по логике вещей, должны быть масонами, поскольку Гекерен советовался с ними в самые ответственные моменты проведения операции по уничтожению Пушкина