Фостер сказал:
— Мы говорили с полицией. Они сказали, что Хэнни убит.
— Сомневаюсь. Говорили-то в основном вы, а не они. И потом, что вы воображаете, они могли вам сказать? Они ведь еще не знали, кто стрелял в Хэнни. Впрочем, я просветил Биллингса на этот счет.
Фостер подергал ухо, потом двинулся к телефону, продолжая держать меня под прицелом. Я посмотрел на Стоуна и Джейсона.
— А вы — вам есть, чего бояться. Лучше бы вы бежали, у вас еще есть шанс уйти от полиции.
Фостер набрал номер. Я затаил дыхание. И вдруг Фостер с сказал:
— Мистер Грант? С вами говорит Вик Фостер. Насчет тела Хэнни Хастингса... Нет, едва ли у него здесь есть родственники. Я бы хотел обеспечить ему приличные похороны... Да, конечно.
Фостер смотрел на меня, усмехаясь. И с полным основанием. Мой блеф сработал — он позвонил по телефону. Но не Биллингсу и даже не в полицию. Он позвонил Гранту, в морг. А Хэнни был именно в морге.
Поговорив еще несколько секунд, он положил трубку. Он почти смеялся от удовольствия. На этот раз разговора не будет. Сейчас он меня убьет. Я наклонился вперед, напрягая ножные мышцы.
И тут мы вдруг услышали его — мы все четверо услышали — еще отдаленный, но отчетливый голос сирены. Фостер не отвел от меня ни взгляда, ни пистолета, но судья Джейсон подошел к окну и приподнял штору.
— Они едут сюда, — сказал он. — Вот они... Несколько машин... Это полиция, я вижу красные огни. Я... — Голос его оборвался и замер.
Я слышал, как Стоун тоже подскочил к окну, но мои глаза были прикованы к Фостеру. Если это полиция, я не знал, почему и как они сюда попали, но я был почти уверен, что это из-за меня. И я ждал, чтобы Фостер хотя бы на секунду оторвал от меня взгляд. И дождался. Он взглянул на Стоуна и Джейсона, стоявших у окна, и дуло его пистолета слегка отклонилось в сторону.
Я оттолкнулся, ринулся вперед и прыгнул на него. Выстрел грянул у меня под ухом. Пуля обожгла кожу на шее, и в тот же миг я ударил его и швырнул об стену с такой силой, что маленький домишко дрогнул. Мое плечо садануло его в бок и оборвало вопль, который вырвался из его глотки. Его рука вцепилась мне в лицо, и я с размаху ударил его кулаком, задев его правую руку. Пистолет упал на пол, а Фостер, извернувшись, вырвался из моих рук и отпрянул в сторону.
Он пополз на четвереньках через комнату. Стоун и Джейсон, толкая друг друга, бросились к двери, и я краем глаза видел, как они повернули по коридору в глубину дома. Сирена выла уже нам прямо в уши, и я услышал визг тормозов, когда машины стали останавливаться перед домом. Фостер вскочил на ноги, и в тот же миг мне удалось схватить его пистолет.
— Стойте, Фостер! — крикнул я. — Один шаг — и я вас убью!
Он был почти у двери. Он оглянулся, лицо его исказилось от панического страха, и тут он совершил ошибку: одним прыжком он очутился на пороге, и в этот момент я выстрелил. Я целил низко, и пуля поймала его, когда он был еще в воздухе. Его тело перевернулось, ударилось о дверной косяк, он упал на пол и остался лежать, царапая руками ковер.
Внезапно комната наполнилась полицейскими. Не помню, чтобы я когда-нибудь видел столько полицейских в одном помещении. Прошло несколько минут, и теперь он изливался Биллингсу с таким же пылом, с каким ранее изливался мне. Я добавил то, о чем он забыл сказать или намеренно умолчал. Когда все немного успокоились, Биллингс отвел меня в сторону.
— Здорово мы их накрыли, — сказал он. — Мы ведь ехали не за ними. — Он кивнул в сторону Фостера. Джейсон и Стоун были схвачены, когда пытались бежать с черного хода. — Мы явились по вашу душу.
— Как вы меня нашли? Благодаря телефонному звонку?
— Какому звонку? — Он помолчал и добавил: — Ну и дали вы мне жару, похитив мою машину.
— Мне позарез был нужен транспорт, а я использовал уже слишком много такси.
— Не следовало красть полицейскую машину. Она принадлежит городу. Пошли, я вам что-то покажу.
Когда мы вышли из дому, он сказал:
— Я обычно езжу на ней домой. Выглядит, как любая настоящая машина — мы называем ее «автомобиль в штатском». А что? Микрофоны в отделении для перчаток, антенна под рамой. Выглядит вполне нормально.
Мы были у самой машины, и он открыл дверцу и показал мне маленький маяк на сидении.
— Вот, смотрите.
В глубине водительского кресла было еще что-то.
— Микрофон радиопередатчика, — сказал он. — Помните, вы думали, что я достаю зажигалку для сигареты, на самом даче я включил радио. Когда вы схватили меня за ворот, я успел спрятать сюда микрофон. — Он вытащил его и показал мне. — Он заработал еще до того, как мы закончили наш разговор, и всю дорогу, пока вы сюда ехали, он передавал из машины в полицейский участок. Вот так-то.
Я чертыхнулся, но от радости.
Он продолжал:
— Конечно, мы не слышали ничего, кроме мотора, поскольку вы не разговаривали с самим собой. На какое-то время мы вас потеряли, но в конце концов засекли этот передатчик, а стало быть, и вас тоже. Отправили следом за вами все радиофицированные машины в городе. — Он грозно зарычал: — И вдобавок захватили еще три души.
— Вы почти захватили и мертвеца, — сказал я. — Вы, наверное, уже говорили с отцом Мэндоном?
Он покачал головой.
— Нет. Но теперь поговорю. Я был слишком занят погоней за вами. И вообще, я не верил ни одному вашему слову.
Из дому вышли санитары, неся на носилках Фостера. Пока они готовились к тому, чтобы внести его в санитарную машину, он осыпал меня проклятиями.
Наклонившись над ним, я сказал:
— Фостер, мне сдается, что вы напрасно осквернили исповедальню отца Мэндона. Я сам не очень верующий, но все-таки считаю, что вы зря играете с законами повыше, чем городские и государственные.
Голос его был слаб, но он ухитрился грязно выругаться.
— Бросьте молоть чепуху, Скотт.
Я пожал плечами.
— Чепуху, а? Не знаю. Но вы, может быть, узнаете.
— А, черт! Что вы имеете в виду?
— Это вам предстоит еще узнать.
Мне показалось, что на его лице выступил зеленый оттенок — цвет газовой камеры в Квентине, и что у него перехватило дыхание. Одно было ясно: Фостер, может быть, никогда не узнает, куда он пойдет после газовой камеры, но куда-то он попадет наверняка.
Биллингс отвез меня в город на своей машине. Он направился в полицейский участок, но я уговорил его выпустить меня на Пеппер-Стрит.
Он сказал:
— Послушайте, но вам нужно явиться в полицию и дать показания.
— Клянусь вам, Биллингс, я приду. Черт побери, должен же я получить свои деньги обратно. Но сначала мне нужно кое с кем повидаться.
— Ну, ладно, о'кей. Но только быстро! Сегодня четверг и уже вечер, завтра у меня выходной. Не люблю откладывать да затягивать дела.
— На этот счет можете не беспокоиться.
Он поехал дальше, а я пошел к известному мне дому. Через две секунды после того, как я нажал на кнопку звонка, Глория распахнула дверь, и ее мягкий голос произнес:
— Шелл, лапушка!
Она втащила меня внутрь и захлопнула дверь.
Некоторые женщины, сбросив с себя полотенце, остаются просто голыми. Глория выглядела так, будто только что выскользнула из пены черных кружев. Это было нечто удивительное, грандиозное, это было чудо. И все это была Глория.
Она сгребла меня и сказала:
— О, как я беспокоилась. Но теперь все хорошо.
— Я только на минутку. Мне нужно идти к Биллингсу.
— О, лапушка, нет! Нет!
— Должен явиться в... полицию...
— Лапушка, лапушка, лапушка...
Бедный старый Биллингс. Я попал к нему только в субботу.
Улаживатель чужих дел
«Trouble Shooter» 1956
Я огляделся, не зная, с чего начать. Это был неприятный момент. Я вообще не хотел начинать, не хотел уходить отсюда. Но контора была, как множество других голливудских контор: все с размахом, все дорогое, все парадное, а ее обитатель сидел без гроша в кармане.
Обитатель — это я, Шелл Скотт. И похоже, что Шелл Скотт — еще один из голливудских неудачников. Однако последний год все было здорово. Мне здесь очень нравилось. После агентства реклам, прозябания в газете, случайных заработков в окрестностях Голливуда я стал частным следователем или сыщиком, даже лицензию получил. Я был им уже три года, последний из них — в своей собственной конторе, здесь, на Сансет-стрит. Вот уж действительно закатная полоса.