Безысходность и пустота съедали его изнутри. Здесь в этой реальности они мучали его слишком долго. С одной стороны, он помнил весь ужас того мира, который он считал не правильным, где он потерял свою жену в перестрелке с наёмниками. С другой стороны, он помнил всё, что произошло с ним в этой вселенной, которая должна была быть для него лучшей, но всё оказалось совсем наоборот.
Пограничник был прав. Нести память о двух мирах, в обоих из которых ты испытал трагедию, очень тяжело, практически невыносимо. Ты пережил горе в обоих мирах, ты скорбишь в два раза больше. Ничего нет там. Ничего нет здесь. Ничто не имеет смысла.
Рука сама собой приставила холодный ствол к виску.
Испуганные взгляды прохожих.
Выстрел.
Вместо эпилога
Запах мокрой от дождя хвои сменяется запахом тоннельной сырости и креозота. Когда-то именно с запаха креозота всё для меня и началось. Потом холодный воздух тоннеля сменяется сначала тёплым и сухим, а потом и жарким дуновением ветра. Чем-то это напоминало вентиляцию в метро. Да, здесь тоже была вентиляция, и даже с выключенной тягой воздух всё равно активно циркулировал, не давая шанса ни плесени, ни грибам ухватиться за абсолютно сухую поверхность.
Каким бы примитивным организмом ты не был, ты всё равно нуждался в воде. Хоть и в минимальном количестве, но она должна была быть. Здесь же сухо, как в той самой Долине Царей, где древние египтяне сушили своих фараонов на случай их возможного воскрешения.
Когда ноги в летних берцах делают очередной шаг, под толстой подошвой хрустит щебень, и звук эхом отдаётся от сводов тоннеля, по центру которого пролегает самая настоящая железная дорога. Давно же по ней не ездили!
Вот и свет в конце тоннеля, как бы образно это не звучало. Солнце светит так ярко, что приборы ночного видения приходится отключить, так как яркое пятноокулярах не позволяет нормально смотреть по сторонам. К тому же надо поберечь аккумуляторы. Но на случай, если они разрядятся, у каждого из группы в рюкзаке есть портативная электростанция на солнечных панелях, которую можно быстро установить, просто развернув фотоэлементы и соединив её проводами с прибором, которому требуется подзарядка.
А солнце здесь такое, что долго ждать не придётся. Злое. Да, хорошие солнечные очки, крем с самым высоким УФ-фильтром и тюбик пантенола тоже имелись в наличии. Не хватало ещё обгореть, и лишиться возможности передвигаться. Обгорали когда-нибудь? Так чтобы до тёмно-бордового цвета с последующими пузырями, наполненными противной жидкостью? Вот то-то и оно.
Всё время ведь не будешь ходить полностью в одежде, да ещё в бронежилете. Да ещё в разгрузке и с оружием в руках. Рано или поздно захочется или придётся снять рюкзак и куртку, и отложить их в сторону.
Скоро выход из тоннеля. Ветер всё горячее, эхо от шагов всё тише.
Железнодорожные пути раздваиваются, и ты по занесённым песком ступенькам поднимаешься на центральный перрон, проходя мимо старого локомотива и нескольких брошенных давным-давно вагонов.
В этот раз они подготовились, как надо. Ничего лишнего, но и нужного не забыли. Даже небольшой топор и длинный нож на поясе — почти что меч — к ножу, что есть в разгрузке. Это больше на случай если боекомплект закончится, а не для того, чтобы что-то рубить, рубить тут особо нечего. А БК, он же, как мёд: вот он есть, а вот его нет.
Солнце бьёт в глаза так, что невольно поднимаешь руку, чтобы их защитить, настолько оно яркое. Надо надеть очки и опустить козырёк кепки. Кто-то был более предусмотрителен, у них на головах были шляпы а-ля панама с круговыми полями по типу тех, что носят латиноамериканские коммандос. Натянутая на нос куфия защищает от песка, которым бросается ветер в лицо незваным гостям.
Иссохшие перекати-поле, подпрыгивая на ветру, играют в догонялки на занесённом песком перроне. Удаляются вдаль, пропадая из поля зрения. Кроме шума ветра, пересчитывающего песчинки больше никаких звуков. Если здесь и есть какая-то жизнь, то сейчас она прячется в глубоких норах или сидит под камнями, не отсвечивая, чтобы не получить солнечный удар. Интересно, каково здесь ночью? Становится хоть немного прохладнее? По логике должно.
Люди, продолжали подтягиваться из тоннеля, в том числе четверо на квадроциклах, оборудованных электродвигателями, опираясь на жалкие крохи информации о местном климате. Всего десять человек. Десять вооружённых до зубов бойцов с непонятным статусом. Кто-то был действительным военным, кто-то наёмником из ЧВК, но таким же только в прошлом военным, и только один здесь был, не пришей кобыле хвост, без реального военного опыта. Вернее, без реального военного опыта в этой версии селенной.