На руку мне сыграл тот факт, что объятые ужасом конвоиры пробежали мимо второго этажа не останавливаясь. Поэтому мое появление стало для дежурного охранника сюрпризом. И еще очень повезло, что пост охраны находится практически вплотную к решетке, перекрывающей вход на этаж.
Перед тем как арестовать, нас, конечно же, обыскали. Достаточно тщательно – по долгу службы стража такие процедуры проводит профессионально. У меня забрали арбалет и меч, перевязь с метательными ножами и звездами тоже осталась у кого-то из стражников. Вот на сапоги никто не польстился. Побрезговали, должно быть – слишком непритязательно они выглядят. Потертые и с потрескавшейся кожей, они не могут привлечь взгляда как любителей чужого добра. Между тем это впечатление обманчиво. Да, эти сапоги со мной очень давно, еще с тех времен, когда я жил в дольмене. Вот только вещи выделки моих бывших соплеменников могут терять товарный вид, но свои качества сохраняют очень и очень долго. А еще внутри подошвы искусно спрятан длинный и узкий стилет, смазанный сонным зельем. Драться таким проблематично, да и для метания он не слишком удобен – я храню его просто на всякий случай. Однажды, еще в бытность наемником, попав в плен я использовал его для того, чтобы притвориться мертвым. Просто воткнул в грудь, чуть выше сердца, и упал бездыханным. Выглядело так, будто пойманный шпион поспешил расстаться с жизнью, чтобы избежать пыток. Спустя полсуток очнулся, и, выбравшись из ямы для трупов спокойно уполз к своим. Ну как спокойно, рана-то никуда не делась, но в том случае это был приемлемый риск.
В этот раз притворяться мертвым необходимости не было. Пока стражник соображал, пытаясь понять, откуда здесь взялся нарушитель, и что теперь с этим делать, я сквозь решетку царапнул его стилетом. Это заставило его действовать, но, слава богам, было уже поздно. Он успел только вскочить со стула, а вот закричать уже не смог – яд подействовал. Оставалось только дотянуться до одежды охранника и подтянуть тело поближе. Ключи нашлись на поясе. Ворочать спящего было непросто, но я справился. Заскочив в коридор, побежал в дальний конец – чаще всего именно там располагались одиночные камеры. Сила шефа нужна в первую очередь.
- Ты чего творишь, лейтенант?! – возмутился начальник, завидев мою физиономию. – Ты не понимаешь, что только потрафил этому уроду, местному капитану?
- Полностью разделяю твое возмущение, шеф! – Огрызнулся я. – Сам не знаю, что на меня нашло. Нужно было соглашаться на любезное предложение стражи. Думаю, моя тушка отлично разнообразила бы банде Поваренка тюремное меню. И почему я отказался от такой радужной перспективы?
- Тот самый Поваренок? – вытаращил на меня глаза орк. – Почему его еще не казнили?!
- Передо мной почему-то местные стражи не отчитались, так что не знаю.
- Ладно, ты прав, сейчас это не важно, - шеф сориентировался мгновенно. – Остальных уже выпустил?
- Когда б я успел?
Уже вместе мы освободили сначала леди Игульфрид, а потом и Свенсона. Их соседи по камерам были изрядно удивлены, увидев новых посетителей, но еще больше был удивлен я, когда увидел, с какой теплотой провожали мою возлюбленную ее соседки по камере. Позже девушка объяснила, что уже успела рассказать историю нашего ареста женщинам, и те проявили изрядное сочувствие «невинной девочке из благородных, которую упекли ни за что, ни про что». И которая принадлежа к одному из домов эльфов, смотрела на них не как на мусор под ногами. За то короткое время, что прошло между помещением в камеру и освобождением, ей даже успели обернуть руки под кандалами какими-то тряпками, чтобы не натирало. А все потому, что, побывав за пределами империи, леди Игульфрид однажды оказалась борделе, да и потом долгое время общалась с бродячими артистами (и артистками), чья профессиональная деятельность порой не отличается от трудов работниц публичного дома. Привычное каждому жителю империи презрительное отношение к жрицам любви после этого сменилось на жалость и сочувствие – видимо женщины это почувствовали и отплатили той же монетой.
Свенсону пришлось гораздо тяжелее – мы успели в последний момент. Его действительно поместили в камеру с душевнобольными. И это не те безобидные психи, которых лечат в специальных заведениях. Эти, прежде чем попасть в застенки, успели принести много проблем окружающим – начиная от убийств и заканчивая попытками организовать собственные тоталитарные секты, посвященные то ли темным, то ли и вовсе выдуманным богам. После того как лекари подтвердили отсутствие связи с реальностью и невозможность ее вернуть, этих больных поместили в тюрьму. Обычно, при появлении нового постояльца, их всех запирают по отдельным камерам внутри блока – чтобы, значит, дать время привыкнуть друг к другу. Но в этот раз, похоже, «забыли». В результате вокруг Свенсона, скованного антимагическими наручниками уже собрался весь контингент блока, и некоторые из самых смелых и решительных с любопытством ощупывали тролля. Кажется, еще несколько минут, и его принялись бы пробовать на зуб…