В субботу приходят охотники и вместе с ними незнакомый человек в длинных кожаных сапогах, в кожаной тужурке. За плечами у него новенький вещевой мешок и двухстволка. Он крепкого телосложения. У него свежее, молодое лицо, остроконечная бородка, карие глаза смотрят открыто и пристально.
При нем Манос тянется больше, чем всегда. Он даже ходит по-особенному: почти не сгибая ног, чуть откинув набок голову, и всячески старается показать, что беседа с таким человеком, как этот приезжий, для него не в диковинку.
— Дедушка мой был, вроде вас, административное лицо. Правда, чином пониже, — говорит он так, чтобы все слышали.
Он помогает приезжему снять мешок, двухстволку, вешает все это на спицы, вбитые в ель, и только после этого здоровается с Онисимом.
Приезжего звать Андрей Петрович Шмотяков. Он ученый: охотовед.
Онисим с любопытством смотрит на Шмотякова, но спросить ничего не смеет.
— У Андрея Петровича интересная жизнь, — объясняет ему Манос, — он подкидыш!
Пока поспевает чай, Шмотяков рассматривает карту-десятиверстку.
Манос, перегнувшись через его плечо, читает вслух названия мест на карте. В некоторых кварталах стоят крестики и стрелки. Кружочком отмечена Трифонова курья[18] на реке Нименьге. Рядом мелкая надпись: «Место обитания ондатры».
— Нет, — говорит Манос, — на Нименьге этой крысы мало. А вот в Модлони ее — провороту нет.
С этими словами он берет карту с коленей Шмотякова и тычет пальцем в то место, где должна быть река Модлонь. Шмотяков несколько смущен этой бесцеремонностью, но ничего не говорит.
— Я изучаю ондатру в условиях наших северных рек, — поясняет он и высматривает место, где бы прилечь отдохнуть. Идти в избушку он не хочет, лучше на свежем воздухе.
Манос хватает топор и бежит на берег озера. Недалеко от устья Шивды, у густых березовых кустов, он быстро расчищает мелкую поросль, втыкает колышки и устраивает шалаш. Крышу он покрывает свежей еловой корой, которую тут же сдирает с дерева. Внутрь шалаша он стелет толстый слой мха. Когда все готово, Манос делает Шмотякову под козырек:
— Квартира готова!
Шмотяков заходит в шалаш. Свежая белая крыша густо пахнет серой. Она вся усеяна золотистыми капельками и сосульками. Прямо перед Шмотяковым — озеро, сжатое со всех сторон лесом, справа — кусты, позади и влево — заросшая травой полянка, сосны, тихое журчание Шивды.
Шмотяков заходит в шалаш, постилает газету и с оглядкой садится. Потом берет клок моху и обтирает над головой серу. Сера не отстает, а мох прилипает к коре грязными линиями.
Манос снисходительно посмеивается над приезжим и в порыве усердия предлагает:
— Племянник Михайла хорошо эту ондатру постиг. Служит в районном центре. Напишу — отпуск возьмет, приедет. По должности он большая фигура — землемер?
— Нет-нет, не делай этого, — отмахивается Шмотяков. — Зачем человека отрывать от дела?
— Ничего, приедет. Для него самого это как бы забава.
И, не слушая больше, Манос отходит от шалаша.
Немного отдохнув, Шмотяков встает бодрый. Охотники уже успели надрать березовых лык, плетут лапти, корзины.
Душно. Из-за леса надвигаются синие тучи. Дождь собирается давно. Иногда слышится отдаленный гром, земля, приготовившись, затихает: сонно чирикают дрозды, над болотом поднимается канюк, но все оказываются обманутыми — дождь обходит стороной.
Сейчас охотники с надеждой посматривают на небо. Смотрит и Шмотяков. Тяжело дышать. Сильно пахнет дымом.
— Беда, — говорит Макар Иванович. — Как посмотришь, — сколько добра в огне гибнет. Горят самые лучшие массивы.
— А что охрана? — спрашивает Шмотяков.
— Охрана! На пятьсот километров сплошные леса, угляди. Лесник сегодня здесь, а я пошел в Пустое Раменье и бросил там спичку…
— А лесником кто? — вмешивается Манос. — Изверг. Игнашонок.
Шмотяков вопросительно смотрит на Макара Ивановича.
— Тут был у нас один, — неохотно отвечает Макар Иванович. — Так. Пьянюшка. Да его давно уволили…
Садятся пить чай. Шмотяков с улыбкой достает из темного бумажника два хрустящих листа бумаги и протягивает охотникам.
— Вы меня простите, — говорит он. — Я должен был сделать это сначала.
Все рассматривают листы. Это бумаги областных организаций, удостоверяющих личность Шмотякова.
Манос почтительно вытягивается.
— Вся видимость налицо, — говорит он и осматривает небо.
Солнце стоит над лесом в широком голубом огне.
— Хотите, сейчас пройдем на реку Укму? — предлагает он Шмотякову. — До ночи еще успеем. Немного этой крысы и там есть.