Скуластое лицо Кости лоснится испариной, пальцы рук занемели, но он упорно продолжает писать. «Брось — и Санька бросит. Не любит корпеть за столом. Неусидчив, горяч, — думает Костя, — а работы всего-то на полчаса!» Он слышит, как Саня сопит, его светлые волосы рассыпались и прилипли ко лбу.
Краешком глаза Костя видит, как он, вытащив из пузырька ручку, раздраженно стряхивает на промокашку прицепившуюся соринку. Очистив перо, Саня начинает размашисто выводить буквы с завитушками.
— Опять пошел кренделя выписывать? — остановил его Костя. — Сколько раз тебе говорили: почерк узнают. А ты все свое.
Саня поморщился, но смолчал. Разве это его дело — писать? Он готов хоть всю ночь не спать, в одиночку клеить под носом у полицаев листовки, чем париться тут. Там настоящее дело, там риск, там можно показать свою ловкость, хитрость, удаль. А тут? Посади Шурика — и он будет строчить. Если б Саша не требовал, чтобы каждый подпольщик размножал листовки, ни за что бы он этой писаниной не занимался.
— Скажи, Матрос, долго мы еще будем кустарничать? Неужто нельзя достать машинку? За это время мы настукали бы полсотни листовок, не меньше.
— А ты попробуй достань! — вставил Коля.
— Если бы знал где, я достал бы.
С лукавой прищуркой Костя посмотрел на друга и усмехнулся:
— Будто не знаешь где. Известно, у немцев. Вчера Петька говорил, что интенданты подарили майору Филле новенький «адлер».
— Где машинка, в конторе? — загорелся Саня. — Подлец буду, если не стяну!
— Она в конторе тебя ждала и не дождалась. Теперь назначила свиданье в квартире Филле, — засмеялся Коля. — Я сам видел, как он нес ее.
— Зря смеешься. Санька прав. Эту машинку нельзя упустить, — серьезно сказал Костя. — Только мы, Сань, мы не воры, не бандиты. Мы ее не стащим, а экс-про-при-ируем. Отберем то, что у нас награбили. Понял? Заодно и радиоприемник прихватим. Без радио мы глухие и народу ничего не можем рассказать.
— А Сашу ты спросил? — полюбопытствовал Саня.
— Ты что, забыл о задании, которое получил?
…Еще в конце марта в этом доме на Лагерной, № 2 Ревякин устроил встречу подпольщиков. Их было всего одиннадцать. Тогда собрались его друзья, бежавшие из концлагеря военнопленных: Иван Пиванов, Максим Пахомов, Кузьма Анзин, учитель Георгий Гузов, вся семья Михеевых с родственником Леонидом Стеценко, а также ребята — связные подполья. В тот памятный день было оформлено создание подпольной организации, приняты устав, программа, шел разговор о работе среди населения и советских военнопленных в концлагерях, о сборе одежды, оружия, о более частом выпуске листовок, о необходимости создания своей нелегальной печатной газеты.
— Помнишь, на встрече подпольщиков Саша говорил нам: «Идите на все, на любой риск, только достаньте приемник с машинкой, а если удастся, то и шрифты», — уточнил Костя.
Время шло. Было уже за полдень, когда Костя, вычитав листовки, прописными буквами четко вывел на каждой подписи», «КПОВТН», что означало: «Коммунистическая подпольная организация в тылу у немцев». Затем Костя предложил, не откладывая, обследовать подземелье для склада оружия. Саня Калганов удивленно спросил Костю: — Зачем нам теперь винтовки и автоматы? Сперва я думал, мы вооружимся и двинем в лес, к партизанам. А теперь вместо этого мы поступаем на службу к фашистам… И зачем вдруг потребовались Саше гранаты, которые мы принесли?
— Не знаю.
— Врешь, знаешь. Только скрытничаешь.
Под пытливым взглядом товарища Костя смутился. Он действительно знал. Знал, что подготавливается побег из концлагеря пленных солдат и матросов. Гранаты предназначались им. Но об этом опять не скажешь.
— Для чего? — настаивал Саня.
— Что ты ко мне пристал?! — вскипел Костя. — Мне не докладывают, для чего. И я не спрашиваю. Не положено это. Хочешь знать — сам спроси Сашу.
Саня нахмурился.
— Брось, не злись. Матрос прав. Не обо всем можно говорить, — примирительным тоном сказал Коля.
За калиткой послышалась какая-то возня, звякнула железная задвижка. Коля высунулся из окна.