– О черт! – сказал Килкард, встревожившись. – Надо поторопиться, прежде чем какая-нибудь другая газетенка тиснет статеечку… – На его лице вдруг появилось подозрительное выражение. – Поскольку я сам этой сферической штуки не видел, мне надо проверить материал по другому источнику. Это вовсе не значит, что я думаю, будто вы врете. Но если я не стану проверять материал, мне придется искать другую работу. Не можете ли вы мне дать фамилию и адрес одного из ваших приятелей-астрономов?
Леймот сообщил ему адрес и проводил до дверей. Когда Килкард торопливо направился к телефонной будке, у дома Леймота резко затормозила патрульная полицейская машина. Килкард узнал полицейского в форме, сидевшего за рулем, но два дюжих субъекта в штатском на заднем сиденье были ему незнакомы. Это его удивило – как репортер с большим стажем он знал всех местных сыщиков и фамильярно называл их по имени. Издали он увидел, как двое неизвестных вылезли из машины, подошли к двери Леймота и позвонили.
Шмыгнув за угол, Килкард зашел в будку и набросал в аппарат побольше монет для междугородного разговора.
– Алан Рид? Моя фамилия Килкард. Я пишу на астрономические темы. Если не ошибаюсь, вы видели на небе неизвестный металлический предмет. Что-что?
– Он нахмурился. – Бросьте! Ваш приятель Джордж Леймот тоже его видел. Он сам мне сказал, что звонил вам вчера насчет этой штуки. – Он замолчал, прижимая трубку к уху. – Какой смысл повторять «ничего не могу сказать по этому поводу»? Послушайте, либо вы его видели, либо нет. А пока вы еще не сказали, что нет. – После новой паузы он спросил язвительно:
– Мистер Рид, вам кто-нибудь приказал держать язык за зубами?
Он дернул рычаг, опасливо поглядел на угол, бросил в автомат несколько монет и сказал кому-то:
– Говорит Арт. Если решите тиснуть этот материальчик, то вам придется поторопиться, и как! Он проскочит, только если вас не успеют остановить! – Он подождал, услышал щелчок подключенного диктофона и начал поспешно наговаривать ленту. Через пять минут он кончил, вышел из будки и осторожно заглянул за угол. Патрульная машина все еще стояла возле дома Джорджа Леймота.
Вскоре улицы наводнили газетчики с экстренным выпуском «Звонка». И сразу же множество газет в маленьких городах, получив с телетайпа ту же новость, запестрели сыпью двухдюймовых заголовков:
КОСМИЧЕСКАЯ СТАНЦИЯ В НЕБЕ – ЧЬЯ?
На исходе следующего утра Гаррисон упрямо занимался текущими делами.
В углу его кабинета Райдер, вытянув бревноподобные ноги, медленно и внимательно читал пачку напечатанных на машинке листов.
Пачка эта была плодом будничной работы очень многих людей. В ней, исключая некоторые пробелы, час за часом прослеживались передвижения некоего Уильяма Джонса, о котором было известно, что он – не настоящий Уильям Джонс. Его видели, когда он бродил по Нортвуду, тараща глаза, как провинциальный турист. Его много раз видели на главной улице, где он изучал расположенные там торговые заведения. Его видели в магазине самообслуживания примерно в то время, когда там у покупательницы был украден кошелек. Он обедал в кафе и ресторанах, пил пиво в барах и пивных.
Эшкрофт, Джонсон и еще один кассир вспомнили, что какой-то похожий на Джонса человек за неделю до ограбления несколько раз заходил в банк и задавал праздные вопросы. Летерен и его охранники припомнили, что некто, как две капли воды похожий на Уильяма Джонса, стоял поблизости, когда Летерен брал деньги в предыдущий раз. В целом эти по крохам собранные сведения покрывали почти все время, которое предполагаемый преступник провел в Нортвуде, – период, равный десяти дням.
Кончив читать, Райдер закрыл глаза и принялся вновь и вновь продумывать все подробности – в надежде натолкнуться на новую идею. Тем временем включенный приемник на полке продолжал извергать приглушенную, но негодующую речь радиокомментатора:
– …Теперь уже всему миру известно, что кому-то удалось запустить на орбиту космическую станцию. Всякий, у кого есть телескоп или даже сильный бинокль, может сам наблюдать ее по ночам. Так с какой же стати наше правительство делает вид, будто эта станция не существует? Если ее запустили не мы, так объявите об этом во всеуслышание, – тем, кто ее запустил, это ведь все равно известно. Если же она принадлежит нам, если ее туда забросили мы, то почему от нас это скрывают, когда она сама уже давно перестала быть тайной? Может быть, кто-то считает нас неразумными младенцами? Какие бюрократы присвоили себе право решать, о чем нас можно ставить в известность, а о чем – нет? С этим надо покончить! Правительству пора прервать молчание!