Что любопытно, экономика Португалии даже слегка поднялась при Салазаре – за счет продажи сырья (вольфрама, который был тогда всем необходим в качестве легирующей добавки для броневой стали). Но сильно этот подъем Португалии не помог, потому что она ввязалась в целую серию имперских войн, о которых чуть ниже.
Все партии, помимо ручной салазаровской, были под запретом. Парламент был совершенно марионеточным, дискуссии там вести было некому и не с кем.
Оппозиция преследовалась, «враги народа» отправлялись в концлагеря, где были созданы невыносимые условия пребывания. Права людей были ущемлены, всякая гражданская и политическая активность подавлялась. Репрессии против гражданских активистов должны были служить примером и нагнетать атмосферу страха. Для простых португальцев символом этих репрессий стал концлагерь Таррафал на Кабо-Верде, куда отправляли «врагов народа» и где процветали пытки.
Португальское гестапо называлась PIDE (Polícia Internacional e de Defesa do Estado). Вот любят политические полиции мира называть себя аббревиатурами или просто приватизировать слово «безопасность»! Гестапо (сокращение от Geheime Staatspolizei), НКВД, КГБ, Штази (Ministerium für Staatssicherheit), сигуранца, сигурими, сегуридад… В общем, португальская тайная полиция расправлялась с противниками Салазара, иногда совершая политические убийства. ПИДЕ была настоящим кланом или кастой, сотрудники которой, фактически оккупировавшие страну, старались женить своих детей между собой, проводили вместе отпуска, держась замкнутым орденом, нависавшим над простым народом как аристократы средневековья над крестьянами. У них было право бессудных арестов и посадок, а уж о прослушивании телефонных переговоров, цензуре СМИ и чтении переписки граждан я и не говорю. Тугая полицейщина! Избиения, аресты и убийства продолжались до самого падения режима. Зимой 1965 года тайная полиция Салазара с санкции диктатора убила видного лидера оппозиции Умберту Делгаду, который не боялся критиковать диктатора.
И поскольку бледный грибок Салазара выполз из давно сопревшего бревна XIX века, во второй половине века ХХ его замшелые взгляды уже давно не соответствовали обстановке и взглядам нового поколения. Когда-то пришествие Салазара, который по образованию был экономистом, сопровождалось нормализацией финансовой и экономической ситуации в стране, поскольку получился эффект низкого старта. А потом выросло новое поколение, которое не знало дефицита, голода и нищеты. Которое воспринимало кусок хлеба с маслом как нечто естественное. И которому хотелось свободно чирикать и вообще быть свободными. Застой и душная атмосфера в стране им активно не нравились, как и нечестность выборов, которую Салазар считал всего лишь невинным инструментом стабильности. Когда молодые люди хотят свободы, а их давят консерватизмом, национализмом, клерикализмом и прочим, им это до ненависти не нравится. Особенно если их при этом хотят мобилизовать и погнать из Португалии в другие страны воевать за «величие».
Причем диктатора и его клику можно было понять – в то время активно рушилась система колониализма, колонии получали независимость, но не всегда это проходило гладко. Например, африканский Алжир считался в послевоенной Франции никакой не колонией, а обычным департаментом Франции, и его отделение воспринималось как угроза территориальной целостности страны. «Мы стоим перед угрозой распада страны! Нужно дать бой сепаратизму!» – в ужасе заламывали руки французские патриоты. Но в конечном итоге пришло понимание, что расстаться с некогда завоеванными землями, которые больше не хотят быть в составе одной страны, придется. И ничего страшного после распада не произошло. Все европейские страны отпустили свои колонии на свободу. Дольше всех сопротивлялась самая бедная и самая маленькая страна, у которой не было сил удерживать заморские территории – Португалия. Потому что там была не демократия, а застарелая диктатура, опиравшаяся на традиционные консервативные ценности, ценящая высокопарные слова больше человеческих жизней и потому наиболее склонная к войне. Такова уж диковатая культура чести.
У нас привыкли думать, что мировая система колониализма распалась почти сразу после Второй мировой, где-то в пятидесятых-шестидесятых. И мало кто помнит, что крохотная Португалия воевала за свои многочисленные заморские колонии, превышающие ее собственную территорию в несколько раз, почти до середины 70-х годов.