Харлан Кливленд четче всех сформулировал положительные значения информатизации:
«Общество, внезапно ставшее богатым информацией, вовсе не становится более справедливым или более эксплуататорским, чище или грязнее, счастливее или несчастнее, чем его индустриальные или аграрные предшественники. Качество, точность, своевременность и полезность информации — не дары свыше. Они зависят от того, кто использует этот новый ресурс номер один, насколько проницательно использует и для каких целей. А вот что действительно отличает этот ресурс от других — так это то, что информация в любом своем виде и качестве доступна для куда большего количества людей, чем все прочие ресурсы когда-либо прежде. В самой природе вещей заложено, что доступ к ключевым ресурсам могут иметь немногие. Неотъемлемые характеристики физических ресурсов (и природных, и созданных человеком) сделали возможным развитие властной иерархии, основанной на контроле (над новым оружием и энергетическими ресурсами, транспортными средствами и торговыми маршрутами, рынками и — особенно — знаниями); иерархии влияния, основанной на доступе к засекреченным сведениям; классовой иерархии, основанной на институте собственности; иерархии привилегий, основанной на владении с древнейших времен лучшими кусками земли или особенно ценными ресурсами, и иерархии политической, основанной на географии.
<…> Каждое из этих пяти оснований для иерархии и дискриминации сегодня рушится, потому что эффективность старых средств управления резко падает. Все труднее и труднее хранить секреты. Ранее приобретенная собственность да и география теряют свое значение для возможности доступа, анализа и использования знания и информации — действительно ценным легальным капиталам нашего времени.
<…> В аграрную эпоху бедность и дискриминацию объясняли и оправдывали нехваткой пахотных земель. Женщинам и чужеземцам едва ли могла достаться часть столь недостаточного ресурса. <…> В индустриальную эпоху бедность объясняли и оправдывали нехваткой вещей: полезных ископаемых, продовольствия, волокна и мануфактуры было недостаточно, чтобы хватило всем.
<…> В сравнении с вещами-ресурсами информация как ресурс — по крайней мере, теоретически — должна способствовать:
• распространению выгоды скорее, чем концентрации богатства (поскольку информация может быть разделена быстрее, чем нефть, золото или даже вода);
• максимизации выбора скорее, чем подавлению разнообразия (поскольку информированных людей труднее «привести к общему знаменателю», чем неинформированных)»[111].
Как это ни парадоксально, движущие силы информационной экономики все-таки способствовали созданию беспрецедентной концентрации могущества в руках очень небольшой кучки миллиардеров, «информационных» баронов, жалкого подобия тех, кто наживал богатство в индустриальную эпоху. Кое-кто пророчит распространение лозунга «победитель получает все» на все экономическое пространство[112]. Тенденция к непомерному росту доходов тех немногих, кто «наверху», печально известна. Начиналось с кинозвезд, героев эстрады и спорта — и распространилось в течение прошедшего десятилетия на главных исполнительных директоров компаний, торговцев, адвокатов и врачей. Что это — только неожиданная деформация социальных ценностей или еще одно следствие действия движущих сил информационной экономики?
111
Cleveland Н. Fairness and the Information Revolution // Perspectives on Business and Global Change. World Business Academy. Vol. 11. N. 2.