Рис. 17. Связь между уровнем безработицы и приходом к власти национал-социалистов в Германии в 1924–1933 годах[222]
Тридцатые годы прошлого века лишний раз показали наличие связи между безработицей, насилием, страхом, политической поляризацией и неустойчивостью. Завершению цикла и переходу к еще более высокой безработице помешала только самая большая неустойчивость из всех: война.
Проведя этот экскурс в историю, мы с неизбежностью должны сделать следующие три вывода:
• Кто бы ни решил уничтожить дополнительные валюты, он должен также отвечать за выдвижение и обеспечение альтернативных мер и находить деньги, чтобы оплатить их. Задача власти, отрицающей новации, заключается не только в том, чтобы блокировать их технически, оставляя социальный и политический хаос бессильным людям, вынужденным заботиться о себе. Мы знаем точно, куда это ведет. Мы уже были там раньше.
• Воспрепятствование индивидуумам или группам в выборе самостоятельного решения их собственных проблем на местном уровне автоматически создает спрос на спасителя. Такой спаситель неизменно появится, будет ли он называться центральным правительством, фюрером, дуче, Жириновским, Бухананом, Ле Пеном, Джанфранко Фини или любым иным именем…
• Очевидно, что для крупномасштабного централизованного подхода единственный действительно эффективный путь к уменьшению серьезной структурной безработицы — подготовка к войне. Экономические причины, толкающие к войне, определили не только начало Второй мировой, но и многие другие конфликты.
«Технические» решения и политические последствия. Чтобы проиллюстрировать, как денежные проблемы могут влиять на политику, проследим за шагами одного человека, который играл в Германии ключевую роль во многих решениях своего времени. Его имя — Ялмар Шахт, он дважды был президентом Рейхсбанка (так назывался тогда немецкий Центральный банк); первый раз с 1923 до 1930 года, а второй раз — как скандально известный «фокусник Гитлера»[223] с 1933 года по январь 1939-го. В его истории странным образом проявились некоторые свойства судьбы, которые можно найти главным образом в греческих трагедиях. Его жизнь также напоминает о характерном мифе XX столетия — о докторе Франкенштейне. Ученый создает монстра, который принимается уничтожать все вокруг, включая своего создателя. Ирония в том, что Гитлер пришел к власти не вследствие избыточного денежного экспериментирования, а, наоборот, недостатка!
В 1923–1930 годах Шахт определенно не намеревался своими действиями приводить нацистскую партию к власти, но эти действия дали именно такой результат. Позже, когда последствия стали необратимыми, он попытался «управлять монстром», но оказался перед сомнительным выбором: провести время или в концентрационном лагере, или среди военных преступников на Нюрнбергском процессе.
«Фокусник Гитлера» или денежный доктор Франкенштейн?
Германский валютный кризис 1923 года поставил к рулю монетарной системы человека, который, несмотря на свой сорокашестилетний возраст, не имел опыта общественной работы вообще. 12 ноября того года правительство Густава Штреземанна пригласило Шахта на специально созданную должность «особый уполномоченный по валюте». Через три дня, 15 ноября, были выпущены первые новые банкноты Rentenmark и одновременно появился запрет на все формы «чрезвычайных валют» (называвшиеся Notgeld). Этот закон не делал разницы между некоторыми мимолетными «виртуальными» валютами и большим количеством нормальных систем типа Wara, имевших реальное обеспечение в виде товаров.
Хэвенстейн, президент Рейхсбанка, отказался покинуть свой пост по требованию Штреземанна. Однако дилемма была быстро решена, поскольку он умер от сердечного приступа 20 ноября 1923 года. Шахт, консерватор с сильными демократическими убеждениями, получил назначение как его преемник, но его кандидатура была одобрена только после того, как Штреземанн добился поддержки социал-демократов в жестком сражении против кандидатуры Хелфериха, подозрительного из-за своих связей с экстремистами правого толка. В этом же ноябре на другом конце страны Адольф Гитлер, представлявший другой социальный спектр, провел ночь в тюрьме, обвиненный в попытке нарушения общественного порядка в Баварии. Отсчет лет, который сведет эти две очень разные судьбы, начался. Шахт продолжал зарабатывать репутацию жесткого и ортодоксального главы Центрального банка, выдвинув лозунг: «Никаких денежно-кредитных экспериментов». Даже если он не догадывался о возможных политических последствиях своей валютной политики в то время, кажется, что Гитлер позже не имел на этот счет никаких сомнений. Действительно, в марте 1933 года, в своей первой вступительной речи перед рейхстагом, окруженным чернорубашечной гвардией СС, Гитлер громогласно заявлял: «Наше правительство не допустит никаких денежных экспериментов!»
222
Schwartz F. Das Experiment von Woghl. Bern: Genossenschaft Verlag Freiwitschaftlicher Schriften, 1951. P. 15.