4-я ЖЕНЩИНА (обстоятельно). Девушка тут сидела. Одеколон присоветовала мне купить. Купи, говорит, он дешевый, но очень прекрасный. (Мизинцем мажет Наташе за ушами и брови. Наташа отшатывается.)
НАТАША. Да что вы, зачем? Фу! Я не люблю. Не надо.
4-я ЖЕНЩИНА (радостно смеясь). Да пахнет-то как! Рубль пятьдесят разве деньги? А что раньше это пятнадцать было – кто помнит? Ты вот небось про это и не знаешь. Чего ж поминать? (Уходит.)
Из динамика голос. «Клавдию Колпакову просят подойти к справочному Казанского вокзала».
НАТАША. Рубль пятьдесят было когда-то пятнадцать? (Плачет.) А я и не знала.
ЦЫГАНКА (входит радостно). Видать, только обворовали.
Занавес.
Играем вассу
Пьеса
Действующие лица
КРЮКОВ-ОТЕЦ
КРЮКОВ СЕРГЕЙ НИКОЛАЕВИЧ
КРЮКОВА ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА
НАСТЯ, их дочь
ЭЛЬЗА, домработница
КУБИЧ, ответственный работник, сослуживец Крюкова
ВОЛОДЯ, сосед, друг детства Насти
ТОЛИК, шофер
ВЕРА, дочь Кубича
Действие первое
Довольно поздний вечер. Сцена представляет собой холл богатой современной квартиры в доме для избранных. Огромное зеркало в дорогой раме. Стереосистема. Бар. Низкие кресла. Входная дверь, оформленная в стиль рамы, кресел. Очень странно выглядят здесь большие фотографии Пашенной, Бирман и Чуриковой в роли Вассы Железновой. Это, наверное, оттого, что они черно-белые, тогда как все остальное здесь в насыщенном, ярком, можно сказать, аппетитном цвете. Холл хочется лизнуть языком, откусить от него кусочек. То ли так задумано, то ли просчет. Неясно. Из холла в недра квартиры ведут арочные проходы.
На кресле-каталке въезжает Крюков-отец. Он в защитном френче. Из-под пледа торчат блестящие сапоги. Он ловко, даже как-то спортивно ездит по холлу. Видимо, и мебель расставлена так, чтоб ему было удобно виражировать, что он и делает. В руке у него не то штык, не то стек, не то школьная указка. Он им манипулирует, если хочет достигнуть того расстояния, до которого не докатишься. Возможно, на конце штыка-стека есть крючочек. Может, бомбошечка. Во всяком случае, он способен и мягко включить магнитофон, и подтащить к себе книгу с полки. Короче, это хорошо экипированный паралитик. Прокатившись туда-сюда, прислушавшись к жизни квартиры, Крюков-отец включает телевизор. Какое-то время слушает.
КРЮКОВ-ОТЕЦ (с ненавистью выключает). Сволота недобитая… Слов они не понимают… Поймут тринитротолуол… Я им сделаю фейерверк. Этой зажиревшей твари… Они у меня умоются кровью… Все вы у меня под колпаком были, есть и будете!
Достает из-под пледа маленький магнитофон, меняет в нем кассету, включает и всовывает на полку за какие-то безделушки. Подъезжает к входной двери и резко открывает ее. Под дверью стоит Володя. Это странный юноша. С непропорционально большой головой, с приподнятым плечом, некрасивый, нескладный.
ВОЛОДЯ (виновато). Я ведь не звонил…
КРЮКОВ-ОТЕЦ (гордо). Я чувствую, когда за дверью прячутся…
ВОЛОДЯ. Я не прячусь… Я только подошел…
КРЮКОВ-ОТЕЦ. У меня чутье – во!
ВОЛОДЯ. Я понял… Насти нет? Нет… Я пойду…
КРЮКОВ-ОТЕЦ. Иди, иди… Придешь, посмотри на себя в зеркало…
ВОЛОДЯ. Не знаю, как с вами себя вести… (Уходит.)
Старик заглядывает в проем двери, где тихо ходят лифты. Жадно, страстно слушает тишину подъезда. Где-то звенит звонок. Прогремел мусоропровод. Включили музыку.
КРЮКОВ-ОТЕЦ (почти выехал из квартиры, кричит в темноту). Бляди!
Из глубины квартиры входит Крюков-сын. Ему «вокруг» пятидесяти. Он упитан до необходимости носить подтяжки. Сейчас он сверху голый (кроме подтяжек), брюки на нем дорогие. Идеально сшитые.
КРЮКОВ (строго). Батя! Не шуми!
КРЮКОВ-ОТЕЦ (разворачивается на колесиках). Все погубили! Все! Первыми под слом и пойдете! А как же? Закон природы.
КРЮКОВ. Кто-то приходил?
КРЮКОВ-ОТЕЦ. Калека…
КРЮКОВ. Это называется в своем глазу бревно…
КРЮКОВ-ОТЕЦ (криком). Не равняй нас! Я старый… Раненый… А он от роду…
КРЮКОВ. Значит, не виноват.
КРЮКОВ-ОТЕЦ. Гниль рожаете! Гниль! (Ловко подрулив, ударяет сына.)
КРЮКОВ (зло). Ты спятил, батя?
КРЮКОВ-ОТЕЦ. Еще мало. Вам всем! За все! (Уезжает.)
КРЮКОВ (потирая место, по которому попал отец). Старый маразматик…
Из глубины квартиры идет Эльза. Она тоже потирает руку.