– Я слышал, что она живет на Коуст-роуд.
– О чем ты?
– Снимает коттедж у Донала Маллена.
– Коллетт? Ты уверен?
– По крайней мере, так сказал Том Хеффернан.
– В это время года? Господи, да она там околеет. Там хоть есть водопровод?
– Нет, – сказал Джеймс. – Она умывается водой из бочки.
– Что?!
– Собирает дождевую воду и ею умывается.
– Ты шутишь?
– Точно тебе говорю. Том Хеффернан так и сказал: собирает дождевую воду и ею умывается.
– Возможно, она использует ее для каких-то других целей. Артистичные натуры, они такие.
– О да. Поэты, они такие, – сказал он многозначительно, и оба они рассмеялись.
На кухню вошел Найл, натягивая на ходу рюкзак.
– Найл, а пошли завтра вечером пить чай в отель? – спросила Иззи. – Как тебе такая идея?
Найл перевел взгляд на отца. «Бедный ребенок, – подумала Иззи. – Каждое утро просыпается и не знает, будут сегодня общаться его родители или нет».
– Орла приедет завтра утром, так что забронирую столик на четверых, – сказала Иззи. – Отлично проведем время.
Найл с Джеймсом ушли, и Иззи осталась одна на кухне, прислушиваясь к тихой говорильне по радио, урчанию холодильника и тиканью настенных часов. В остальном в доме стояла абсолютная тишина, существуя отдельно и сама по себе, словно комната, в которую можно войти. Блокнот Иззи лежал перед ней на столе. Она погладила пальцем холодную гладкую обложку, открыла блокнот и прочитала накорябанные накануне вечером строчки, непонятные никому, кроме нее самой. Прочитала и захлопнула блокнот.
6
Донал был обескуражен дружелюбием Коллетт – широкая улыбка на лице, распахнутый навстречу взгляд.
– Здравствуйте, Донал. Проходите, – сказала она.
Он заколебался – непонятно, кто тут гость, а кто хозяин.
– Просто решил поздороваться, – сказал он, – и отдать вам это. Его по ошибке бросили в наш почтовый ящик. – Он протянул ей серый конверт из мраморной бумаги с дублинским штемпелем. Она взяла его обеими руками, улыбка исчезла с ее лица.
– А я как раз хотела попросить вас кое-что вынести, – сказала она, указывая на пространство за дверью, где, прислоненные к стене, стояли четыре части разобранной детской кроватки. – Я уже несколько раз передавала через Долорес.
Он взглянул на разобранную кроватку. Она даже сложила в пакет все болтики и приклеила его к боковине скотчем.
– Можно было не утруждать себя, – сказал он. – Я просто оттащил бы ее в гараж.
– Ничего страшного, мне это не составило труда, – сказала она. – Просто она занимала много места в спальне, а здесь очень компактно уместилась.
Да, только теперь ему будет неудобно все это оттаскивать. К тому же он сердился на Долорес за то, что та совершенно ничего не рассказывала про их новую арендаторшу. А когда он упомянул, что отнесет ей письмо и заодно поздоровается, Долорес молча отвернулась к раковине и начала усиленно отскребать противень.
Коллетт переехала сюда уже как две недели, а он все время откладывал свой визит. По припаркованной у коттеджа машине он знал, когда она находится дома, а, завидев его на улице, она всегда приветственно поднимала руку. Но он имел о ней только смутное представление: какая-то творческая личность, замужем за богатеньким рохлей. Живут порознь. Вот и все, что он знал. И было непонятно, почему она поселилась в его коттедже. С другой стороны, дом пустовал бы до лета, а в свете наметившегося ребенка деньги не помешают.
– Я сейчас подгоню машину, – сказал он, – и махом отвезу все в гараж.
Но он видел, что она его не слушает. Устроившись за столом, она вскрыла конверт и погрузилась в чтение письма. Конверт лежал на клеенке – как оказалось, она купила новую клеенку с желтыми грушами. Она подлаживала тут все под себя. К холодильнику магнитиками прижаты фотографии, везде – на стульях и на посудном шкафчике – валяются книги. Пожалуй, помещение не помешало бы проветрить от сигаретного дыма, а пол – подмести. Возле мусорного ведра стояли пустые винные бутылки.
По комнате пронесся холодный сквозняк, и конверт заскользил по клеенке.
– Как у вас с отоплением? – спросил он, подойдя к металлическому радиатору и потрогав его рукой. Холодный. Радиатор висел под окном, выходящим на залив. Стояла высокая вода, и волны докатывались почти до песчаных дюн: они выплескивались на берег, стараясь захватить его, а потом обессиленно отступали.
– Никогда не надоест смотреть на это, правда? – сказал он.
– Что? – переспросила она, откладывая письмо. Она уже положила босые ноги на стул, и ее длинная шерстяная юбка соскользнула, обнажив голени. Кончиками пальцев она дотронулась до нижней губы, словно это было хранилище чего-то очень нежного и сокровенного.