Спустившись в долину Бухтармы, путники наконец попали в населённые места, где встретили самый теплый приём в станице Алтайской, как назывался тогда Катон-Карагай.
Здесь путешественников ждали богатые подарки. Кроме продуктов сельского хозяйства им преподнесли охотничьи трофеи, а именно шкуры медведя, лисицы, рыси, росомахи, соболя, колонкá, хорька, ласки, горностая, белки, байбака, летяги. Финшу, как начальнику экспедиции, были поднесены громадная шуба из меха кабарги и туземный нож. Сюрприз этот был приготовлен офицерами местного гарнизона, которые оказали такой радушный приём, что немецкие гости были поражены. Как писал Финш: «Это радушие никогда не изгладится из нашей памяти и останется навсегда одним из приятнейших воспоминаний». В юрте, особенно празднично убранной цветами, где подарки были расставлены, как в музее, члены немецкой экспедиции были встречены офицерами в парадной форме, и по местному обычаю начальником в знак особого уважения были поднесены хлеб и соль.
Комендант майор А. И. Бахарев сказал приветствие, на которое доктор Брем, как самый искусный оратор экспедиции, отвечал благодарностью от её имени. Превосходный завтрак был уже готов, и вскоре непринуждённая, весёлая беседа и тосты оживили весёлый кружок, которому придавало особый блеск присутствие генеральши Полторацкой и её дочери. Даже в музыке не было недостатка. Под аккомпанемент скрипки и балалайки казаки исполнили свои песни, которые вскоре уступили место танцам.
После полудня губернатор дал в честь немецких путешественников большой обед — короче, они наслаждались алтайским гостеприимством.
«Преклонение перед иностранными авторитетами отличало русских уже и тогда, — подумалось Роману. — Немцев принимали куда более пышно, чем два года спустя встречали экспедицию великого Н. Пржевальского в Зайсане».
Хотя пирушки и торжественные приёмы отнимали много времени, Брем и его спутники были довольны, ведь торопливость переездов не позволяла им самим добыть драгоценные шкуры зверей, которые могли быть использованы в качестве коллекционного материала для научных целей. Конечно, сказывалось и присутствие столь высокого чина, как семипалатинский губернатор. Дальнейший маршрут немцев проходил на Барнаул; здесь кончалась граница Семипалатинской области, на правом берегу Бухтармы начинался Бийский уезд Томской губернии, однако генерал Полторацкий с семьёй решил продолжить путешествие, тем более что лежащий по пути Усть-Каменогорск входил во вверенную ему территорию.
Ненастная погода, туман и дождь, лившие в Катон-Карагае, только изредка давали возможность бросить взгляд на окрестные горы, но как были поражены путники, когда, проснувшись в день отъезда, 13 июня, они увидели перед собой панораму гор, покрытых свежевыпавшим снегом, придававшим вершинам ещё более величественный вид и высоту! Восходящее солнце ещё более усилило эффект живописного горного пейзажа. Тёмные леса, окаймляющие зелёные долины, ярко освещённые пики, резкие контрасты света и тени — всё вместе производило поражающее впечатление.
Но путешественников ждали необъятные просторы Западной Сибири. Простившись со столь радушно встречавшей их Алтайской станицей, 13 июня они пересели в тарантасы, запряжённые лошадьми, и по почтовому тракту отправились в Зыряновск. Их сопровождал управляющий Зыряновскими рудниками Г. Бастрыгин. Описание этого отрезка пути Роман читал с особым вниманием, ведь путники приближались к его родным местам.
Дорога была отличная — по пути путники не переставали восхищаться прекрасными видами и временами даже досадовали, что от быстрой езды они не могли в достаточной мере насладиться открывающимися пейзажами, где на горизонте всё время виднелись снежные горы. Путешественники проезжали деревни Медведку, Солдатово, Александровку, Андреевку, отличавшиеся хорошими постройками и свидетельствующими о благосостоянии жителей. Известие о приезде губернатора и чужестранцев выманивало на улицы почти всё население. Путешественники отмечали, что русские на Алтае — красивый и рослый народ, большей частью белокурый; среди женщин и девушек нередко встречаются статные и с очень недурными физиономиями. Отметили и своеобразный костюм женщин: пёстрые платки, обвязанные вокруг головы, яркие, чаще красные, платья, ожерелья из крупных зелёных и белых бус способствовали благоприятному впечатлению. Длинноволосые, бородатые, чаще рыжеватые, белокурые мужчины не отличались от русских, живущих в европейской части страны. Бросались в глаза только их разнокалиберные войлочные шляпы, варьирующие по цвету от чёрного до светло-голубого.