Проплыв мимо устья Бухтармы со стоящей на берегу Мохнатой сопкой, немцы оживились. Широко разливавшийся до сих пор Иртыш входил в узкое русло, зажатое горами, с нависающими с берегов каменными утёсами. Карбас стремительно понесло по течению, гребцы изо всех сил заработали гребями, и по их напряжённым лицам пассажиры, впервые плывшие, поняли, насколько опасно здесь плавание. Действительно, немало плауков, как называли на местных реках сплавщиков, особенно неопытных или тем более впервые плывущих, разбивались здесь о прибрежные скалы.
— Господа, вы можете не беспокоиться, сплавщики у нас опытные, смотрите, как уверенно они держат курс! — обратился Владимир Александрович Полторацкий к своим гостям. — И не забывайте, что жизнь их самих зависит от их работы.
— Да-да, мы это понимаем и вполне им доверяем, — отвечал Брем, действительно увлечённый плаванием и открывающимися видами, всё более величественными.
А утёсы вокруг вздымались всё выше и круче. Вот показалась скала, нависшая над рекой. Редкие сосёнки украшали её обрывистые склоны, в туманной дымке за нею угадывались скалистые кручи, поросшие очень живописным лесом.
— О, майн готт! — один за другим воскликнули гости из далёкой Германии. — Лореляй! Это же совсем как на нашем Рейне!
Встав со своих мест, все трое запели песню о прекрасной девушке с золотыми волосами, по которой страдают все юноши и мужчины Дойчланд.
— О чём это они поют? — шёпотом спросила у матери Машенька, дочь Лидии Константиновны.
— Как, разве ты не знаешь легенду о Лореляй — золотоволосой красавице, из-за которой погибло немало мужчин? Она сидела на вершине скалы, а плывущие мимо рыбаки не могли оторвать от неё взгляда и разбивались о скалы.
— Значит, она была очень жестокой, — сказала Маша, — наверное, она это делала специально, чтобы рыбаки погибали.
— Может, может быть, — рассеянно отвечала Лидия Константиновна, — но мужчины сами должны иметь свою голову и не терять её.
Разговор матери и дочери не скрылся от глаз Брема. Импульсивный и эмоциональный, он стал декламировать стихи о прекрасной деве:
Прохладою сумерки веют,
И Рейна тих простор.
В вечерних лучах алеют
Вершины дальних гор.
Над страшною высотою
Девушка дивной красы
Одеждой горит золотою,
Играет златом косы.
Декламирование было встречено аплодисментами, но тут же разгорелся спор между Бремом и Финшем. Мнения их кардинально разошлись. Отто Финш считал, что утёсы и горы вокруг Иртыша хотя и величественнее, но на Рейне, в Германии всё романтичней и лиричнее. Там замки, о которых сложены легенды, всюду жизнь, а здесь всё мрачно, пусто и безжизненно. Брем был другого мнения:
— Небольшая горка Лорелей высотой в тридцать два метра — ничто по сравнению с утёсами Иртыша, вздымающимися в десятки раз выше берегов Рейна! — А затем с пафосом воскликнул: — Здесь всё так грандиозно, что если красавицу Лореляй посадить на вершину иртышского утёса, то плывущему рыбаку, чтобы её разглядеть, потребовался бы бинокль. Дикие утёсы Иртыша, таящие в себе столько загадок природы, я бы не променял и на десяток Рейнов!
Слушая это, Полторацкий резонно заметил:
— Вы правы оба. Нам из России интересно побывать у вас, а вы, я вижу, с удовольствием смотрите на наши края.
Обдумывая этот эпизод, Роман пришёл к выводу, что речь у немецких путешественников шла о знаменитом иртышском утёсе, называвшемся «Петух». Символичным было и то, что недавно построенная железная дорога в Зыряновск насквозь прорезáла эту береговую скалу тоннелем.
Благополучно сплыв до Усть-Каменогорска, на следующий день Брем и его спутники сердечно распрощались с семейством Полторацких, ставшим за эти дни им почти как родными, и отправились дальше по тракту в Барнаул. Впереди у них были просторы Западной Сибири. Полторацкие же отправились домой в Семипалатинск, который Лидия Константиновна, не любившая его, называла столицей малярии и чахотки.
Закончив чтение и закрыв книгу, Роман почувствовал, что за это короткое время свыкся с героями книги и будто сам перенёсся в те далёкие времена, увидел крестьян в их войлочных шляпах, сам Зыряновский посёлок с деревянными копрами шахт, с кривыми улочками, утопающими в пыли и грязи. И ещё он подумал, что надо быть благодарным людям, оставившим следы прошлого, благодаря чему можно заглянуть в историю. А ещё он задался вопросом: почему для иностранных учёных нашлись деньги, а для русских их никогда не бывает? Ведь и отечественные исследователи могли бы сделать то же самое. А может, это и лучше, ведь немцы отличаются пунктуальностью и столь критикуемой русскими писателями педантичностью, скрупулёзностью, благодаря чему мы имеем возможность читать подробные описания путешествий и всего, что их окружало.